Сердцем смирен что значит
Смирение сердца как признак смиренномудрия
Смирение, как и другие добродетели, имеет разные степени. И наивысшая из них называется смиренномудрием. Это состояние — скорее дар от Бога, чем результат работы над собой. Каким же путем каждый может его достичь — приобрести такое свойство души, как смирение сердца? Зависит ли приобретение его от наших усилий?
Все дела исправления нашего нрава с греховного на праведный зависят от нашей воли к этому, от искренности желания и обязательно — от помощи Божией. Он ждет, когда мы, подобно малому ребенку, протянем руку, попросим. Успех на пути святости зависит от Бога, желающего каждому в вечности только блага.
Высшая степень совершенства души — результат не одного–двух шагов, но — постепенного возрастания в духовной жизни. Начиная с простых и внешне понятных шагов в духовной жизни, мы можем постепенно дорасти до действительного смирения сердца.
Святой Никита Стифат выделял три состояния: смиреннословие, собственно смирение и смиренномудрие.
Смиреннословящий на словах высказывает то, что должно быть в мыслях и в душе (считать себя хуже и несовершеннее всех других).
Достигший смирения имеет такое скромное о себе мнение уже в собственных мыслях. Такой человек не нуждается в смиреннословии и мало говорит «правильных» самоуничижительных слов. Он привычно думает о себе, как о грешнике, так как уже замечает за собой немало грехов, особенно в мыслях.
Смиренномудрие же, как высшая степень, является даром свыше — достичь смирения сердца. Такой человек не замечает даже собственного смирения, но видит лишь достоинства других. Это состояние святых людей, имеющих в себе уже множество добродетелей. В душу, наполненную страстями и пороками, Господь не пошлет такой дар, как искреннее чувство смирения.
Сердцем святые отцы называли чувствующую часть души. В таком смысле и Христос говорил о нем, что из него исходят всяческие гнусные грехи. Свято место не бывает пусто. В нем либо живет Дух Святой — Сам Бог, и тогда человек свят, либо там гнездятся греховные страсти.
Смиренномудрие — имеет образ самих мыслей как по Евангелию, как у Христа. Святой Исаак Сирин писал, что такой человек не смеет и у Бога просить в молитве что-либо, ожидая милости от Творца, который мудрее мудрецов и помогает во всем, и прославляет имеющих смирение сердца. Достигший этого состояния приписывает все свои добрые дела Богу. Только благодаря Его помощи мы способны на успехи в делах святости.
Тот же святой писал, что награда в Царстве Небесном дается не добродетели и даже не за аскетические труды на этом пути, а только приобретенному в этой жизни смирению. Если же мы не достигнем последнего, то можно считать напрасными все труды и добродетельные дела оставшихся горделивыми подвижников.
Смирение – это безымянная благодать
Беседа на 25-е слово «Лествицы» преподобного Иоанна Синайского, «О смиренномудрии». Часть 2
«Другой говорил, что смирение – это чувство сокрушенной души и отречение от своей воли» (стих 3).
То есть смиряться – значит отсекать свою волю, оказывать послушание, которое есть матерь смирения, потому что весь наш эгоизм, всё наше существо концентрируется, проявляется и выражается в нашей воле. Поэтому в монашестве первой добродетелью, первым обетом, который монах дает при постриге, является послушание, отсечение своей воли, которое как раз и служит предпосылкой духовного совершенства.
Есть святые, которые шли и продавали себя в рабство жестоким и бесчеловечным идолопоклонникам и служили им в качестве слуг, чтобы отсечь свою волю, – так отвечая этой жажде жертвовать собой в служении другому человеку. А в те времена слуги были не то что нынешние, которым мы платим деньги. Тогда хозяин мог запросто превратить их в ничто, даже физически.
«Я выслушал всё это и исследовал с великим благоразумием, но из всего, что слышал, я не смог понять сущности блаженного смиренномудрия» (стих 4).
Следовательно, вопреки всему, ничто из того, что мы сказали до сих пор, еще не является сущностью смирения, а есть только признак, симптом, путь, ведущий туда, но еще не само смирение. Всё это путь, но не конец.
И святой продолжает:
«И я пришел к следующему определению: смиренномудрие — это безымянная благодать души, оно – благодать».
Смирение – это благодать, поскольку дается Святым Духом
Оно – неопределимая благодать в душе человека, столь тонкая, драгоценная благодать, столь возвышенная, что никакое имя не может ее ограничить. Смирение столь богато и столь совершенно, что не может быть ограничено одним определением или именем. И оно – благодать, поскольку дается Святым Духом, и может быть наименовано только теми, кто опытно испытал его.
То есть смирение – это опыт того, кто им обладает; только он может его выразить. Оно – невыразимое богатство, оно – имя Бога.
То есть смирение – это имя Бога, и оно безымянно, поскольку Бог не имеет имени; у Него много имен, но ни одно из них не выражает Его.
«Оно – дар Бога, поскольку Он говорит: научитесь не от Ангела, не от человека и не из книги, а от Меня Самого, то есть от Моего в вас обитания, просветления и действия, ибо Я кроток и смирен сердцем, и помыслом, и образом Своей мысли, и тогда обрящете покой в бранях и избавитесь от искусительных помыслов в душах ваших».
И продолжает святой отец следующими словами:
«Иным бывает вид смирения, когда царствует зима страстей, и иным, когда наступит весна и начало плодоношения, и иным, когда дойдешь до жатвы добродетелей» (стих 5).
Святой Иоанн Синаит объясняет, что когда в нас начнет расцветать гроздь этой священной лозы, то есть первый плод смирения, мы чувствуем утомление от всякой человеческой славы и похвалы, а также ненависть к ним. И в то же время отгоняем от себя гнев и ярость.
Первый результат смирения – когда душа утомляется от похвал и ненавидит похвалу и человеческую славу
То есть первый результат смирения, первый цвет этой священной лозы, ее первый плод – когда чувствуем утомление от славы и похвалы. Наша душа утомляется от похвал других, и не только утомляется, но и ненавидит похвалу и человеческую славу. С этой ненавистью выходит из нас гнев. Как и наоборот: любовь к славе и похвале и гнев являются болезнями отсутствия смирения. Таков первый признак того, что в нас появляется блаженное смирение. Первый плод.
Когда смиренномудрие, эта царица добродетелей, начнет утверждаться в душе в меру духовного возраста, мы начинаем вменять в ничто или, скорее, в мерзость всякое добро, которое совершаем. Думаем, что с каждым истекшим днем растет бремя наших грехов и из-за тайных и неосознанных нами грехов и небрежения расточается богатство нашей души.
То есть когда человек преуспеет еще немного, тогда добрые дела, которые он делает, он считает мерзостью, даже гнушается их. То, чем он охотно хвалился, – свои добрые дела, – он считает сейчас мерзостью, чем-то гнусным, и отчетливо сознаёт свое огромное нерадение, немощи и грехи. Духовное зрение возрастает, духовная проницательность обостряется, и таким образом он с легкостью может установить духовную немощь, отягощающую его душу.
«Множество дарований, которые дает нам Бог, мы видим как причину большего наказания, потому что их не заслуживаем».
Другими словами, даже если мы достигнем того, что получим дарования от Бога, будем иметь духовные достижения, станем такими, что другие слушают нас, советуются с нами, утешаются возле нас, то есть мы будем причиной духовной пользы для других, – всё это смиренный человек считает за ничто, и не только таковым, но и причиной своего осуждения, потому что он этого не заслуживает, а Бог дает ему это. Он как будто заслуживает большего наказания, потому что при том, что у него имеется столько дарований, он не отвечает Богу должным образом. Так ум ограждает себя от опасностей и не бывает окраден самолюбием и самомнением.
И когда он доходит до этого состояния, то
«слышит топот и игры невидимых воров, но ни один из них не может ввести его в искушение, потому что смиренномудрие – это неприступное хранилище сокровищ».
Для смиренного человека не существует опасности того, что сатана посредством тщеславия и самолюбия похитит то, что он собирает внутри себя, поскольку он уже поверил, что ничем не обладает. Кто верует, что не имеет ничего, тот Христа имеет в себе.
По какой причине, вы думаете, Христос оправдал блудницу, жену, пойманную в прелюбодеянии, кровоточивую жену, хананеянку, разбойника, блудного сына – и отверг добродетельного фарисея? У фарисеев было основание гордиться: у них имелся свой пост, была милостыня, добрые дела, молитвы, соблюдение закона Моисеева. Они внешне были добродетельными, но всё их богатство было ограблено гордостью. У других не было ничего, но было нечто, что вдруг возвысило их. Что же это? Смирение.
Можно сказать, что это действительно самый легкий, прямой и безопасный путь к Царству Божию. Поэтому я часто напоминаю то, что постоянно слышу, главным образом на исповеди. Когда человек приходит, отчаиваясь, что не совершает добрых дел и не делает успехов в духовной жизни, мы говорим ему:
– Чадо, держись покаяния и смирения и не ищи ничего другого!
– А почему мне не надо добродетелей? А если я буду делать так, я не отправлюсь в ад? Если я буду делать так, я не осужу сам себя?
И ты снова повторяешь:
Храни в себе смирение и покаяние! Бог не хочет дел: что Ему делать с твоими делами, когда у тебя нет покаяния?
– Оставь всё это и храни в себе смирение и покаяние! Бог этого хочет от тебя. Он не хочет дел, ведь что Ему делать с твоими делами, когда у тебя нет покаяния? Что Ему делать с твоим постом, поклонами, милостыней, всеми этими внешними делами, которые являются путем, ведущим тебя к смирению? Что будет, если ты начнешь путь, но отвергнешь его конец – смирение?
То есть ты похож на человека, который говорит: «Я хочу в Лимассол!» – и отправляется в путь на Лимассол, идет туда и возвращается, так и не зайдя в город. Подойдет к нему и возвращается, снова подойдет и возвращается, снова не зайдя. И успокаивает себя мыслями: «Если я в пути, то это то, что надо!» Но это не то, что надо. Дело в конце. А конец – это покаяние. Остальное же всё только содействует делу покаяния. Если ты отвергаешь покаяние и держишься внешнего, тогда ты похож на дерево, у которого есть листья, но нет духовного плода.
Святой Иоанн Лествичник говорит также, что
«искреннее покаяние, плач, очищенный от всякой скверны, и преподобное смирение отличаются между собой как мука, тесто и испеченный хлеб» (стих 7).
То есть составными частями являются покаяние, плач и смирение, как для хлеба мука, вода и соль. Всё это бывает замешено Божией благодатью и становится хлебом испеченным, духовной пищей.
Затем святой Иоанн Лествичник говорит о свойствах смиренномудрия:
«Первое свойство – это принятие с великой радостью бесчестия, которое душа принимает с раскрытыми объятиями и с той мыслью, что оно укрощает и пожигает душевные болезни и большие грехи» (стих 8).
Вспоминаю одного человека, который пришел на Святую Гору, чтобы стать монахом. Он был очень гневливым и, естественно, не выдержал, пробыл только неделю. Однако он говорил нам:
– Это вы виноваты: вы не оставляете меня в покое!
То есть мы все были у него виноватыми, потому что становились причиной того, что он раздражался. Находившийся в нем гнев был не виноват – виноваты поводы для гнева. Потом он ушел и стал жить один. Однажды ему случилось так разгневаться, что он сломал стул, и тогда старец спросил его:
– Ты говорил, что мы виноваты. А сейчас что, стул у тебя виноват? Ведь стул и не говорит, и не делает ничего. Ты что, не понимаешь, что проблема внутри, в тебе, а не вовне?
Поэтому человек, который хочет стяжать смирение, должен иметь силу с великой радостью принимать бесчестие, скорбь и злобу людей. Сегодня это звучит парадоксально и странно для современного человека. Принимать бесчестие? Злобу, несправедливость? Но как это возможно?
Конечно, если ты ограничиваешь свою жизнь этим миром и в тебе нет чувства Царства Божия, а именно чувства того, что тут – поле боя, и ты борешься за Царство Божие и за вселение Бога в тебя, тогда скорбное, горестное и тяжелое в настоящем кажется тебе неприемлемым и непонятным. Однако если ты поймешь, что здесь, где мы находимся, наша цель – подвизаться, избавляться от страстей, встретить Христа, живущего и пребывающего в сердце нашем, чтобы иметь Его в себе вечно в Его Царстве, тогда ты сможешь преодолеть это восприятие настоящих вещей, и не будет того, чтобы всё казалось тебе трудным и чтобы ты не мог ничего понести.
Кто-нибудь возразит: «Хорошо, но неужели моя жизнь так и пройдет в слезах, отвержении, презрении?»
Поэтому святой Иоанн пишет, что смирение означает принимать наше бесчестие с великой радостью. Откуда святой знает, что сегодня мы не терпим и малейшего бесчестия? А почему? Причина в том, что мы не научились видеть свою жизнь в Царстве Божием, в вечности, а думаем, что всё только тут. Мы не осознали, что настоящие вещи определяют будущее.
Говорит после этого святой:
«Второе свойство – это истребление всякого проявления гнева, и в его утолении заключается смиренномудрие».
Если мы возлюбили бесчестие и скорбь, как нам иметь гнев? Мы уже не гневаемся, потому что не претендуем ни на что.
После того как мы возлюбили бесчестие и скорбь, как нам иметь гнев? Мы уже не гневаемся, потому что не претендуем ни на что. Приходит другой и хулит нас – «будь благословен!» Поступает с нами несправедливо – «да будет это благословенно!»
Вспоминаю, как однажды стали пугать одного святогорца, старца, что напишут о нем в газетах, потому что одна девица ходила к нему, потом стала монахиней и была его духовным чадом. Ее родители пришли и сказали:
– Мы напишем о тебе в газетах, что у нашей дочери была связь с тобой и ты прельстил ее, чтобы она стала монахиней!
Авва Исаак Сирин говорит: «Кто ниже всех, куда тому падать?» То есть тот, кто поставил себя ниже всех, куда он упадет? Ведь он уже не может упасть ниже, оказаться ниже.
Как-то один ученик старца Софрония [Сахарова] пошел к нему и сказал:
– Геронда, я провалился в самую бездну, я погибаю, ниже некуда, я на самом дне!
Старец улыбнулся и сказал ему:
– Не мучайся! Ты наступаешь мне на голову!
То есть он хотел сказать ему: «Я ниже тебя».
«Третье и высшее свойство смирения – это несомненное сомнение».
То есть несомненно сомневаться во всяком деле, которое делаешь, и знать, что то, что ты делаешь, нехорошо, если Бог это не одобрит.
В житиях святых, конкретно в житии аввы Дорофея, написано, что в монастыре у него был послушник по имени Досифей, который оказывал полное послушание и говорил себе: «Спрошу старца, пусть он скажет мне, например, как мне петь». Помысл отвечал ему: «Что ты будешь его спрашивать? Он же ответит тебе так-то и так-то. Ты же знаешь его ответ: “Сделай так-то и так-то”». Но он всё равно пошел к нему и спросил:
– Геронда, как мне петь?
– Будешь петь вот так-то!
«Ну что, видишь, что старец сказал тебе то же самое?» – «Да! Но это было от старца!»
И действительно, всё было так, как он представлял себе это. И помысл сказал ему: «Ну что, видишь, что старец сказал тебе то же самое?» Он ответил: «Да! Но это было от старца, а то было твое!»
Может, внешне – это то же самое, однако источник, откуда оно проистекает, другой. То есть этот человек отверг всякую веру в свои добродетели и положился на то, что запечатлено послушанием и вопрошанием духовного отца.
Особенно мы, живущие в миру, без строгого духовного надзора, который имеется в подвижнической жизни в монастыре. В миру человек должен иметь в качестве критерия Божии заповеди, заповеди Церкви, слово Божие, заповеди духовного отца и на основании этого с духовной свободой и решительностью должен сам определять свою жизнь, веря, что, соблюдая это, он пребывает в воле Божией, естественно, не впадая в крайность гордыни.
Затем святой отец говорит, что
«одно дело гордиться, другое – не гордиться и третье – смиренномудрствовать, то есть смиряться» (стих 19).
Другими словами, одно дело – иметь гордость: это окончательный предел эгоизма и самомнения, это всё вне Бога, вне человека, который подвизается. Другое дело – не гордиться и избегать гордости, а третье – смиряться. И называет святой отец три симптома:
«Один целый день судит обо всём и обо всех. Другой ни о чем не судит, но и себя не осуждает. А третий, будучи невиновен, сам себя осуждает».
Гордый с легкостью судит. Присутствие в нас духа осуждения – это признак гордости, потому что если бы мы имели веру в наше бессилие и осознавали свои грехи, у нас не было бы желания судить других. Следовательно, если мы видим, что судим, это значит, что мы страдаем болезнью гордыни.
Второй не судит других. Это тот, который не превозносится, но и себя тоже не судит. Он не говорит: «Я грешен и являюсь причиной зол, я трижды окаянен», – но и не говорит, что другой лукав. Он ни судит, ни себя не осуждает, то есть он хороший человек. Таков хороший человек в социальном плане. Он и не судит, и не совершает никакого духовного труда внутри себя.
Он блажен и избавлен от осуждения, постоянно осуждая сам себя.
А третий блажен и избавлен от осуждения, постоянно осуждая сам себя. Это тот, кто во всём говорит: «Я виноват и я причина моих зол и грехов, немощей!» – но всегда питает надежду и так обретает свободу в своей душе. Не обвиняет никого и не спорит с Богом. Не спорит с людьми, не спорит даже с самим собой, а принимает себя со смирением и так движется и припадает к Божиим ногам, плачет и просит Божию милость. Подобно человеку, считающему себя побежденным, падающему в ноги и ищущему жалости и помилования. Это дух смиренного человека.
Ниже святой Иоанн Лествичник говорит:
«Кто познал себя во всяком чувстве души, тот словно посеял на земле. А кто не посеял, в том не может произрасти смиренномудрие» (стих 29).
«Познавший себя почувствовал страх Божий и, ходя в нем, достиг врат любви» (стих 30).
То есть смиренный человек может реально любить другого. Часто супруги, главным образом жены, жалуются, что мужья не обращают на них внимания, не любят их, и чувствуют себя недооцененными. А мужья часто жалуются, что жены их ревнуют и хотят, чтобы они им каждый день говорили нежные слова, и так становятся надоедливыми, скучными, и отношения обостряются.
Вспоминаю, как я однажды сказал одному супругу:
– Говори своей жене хорошие слова, похвальные, полные нежности, признавай ее добродетели, вкусную еду, которую она готовит, похвали ее, что в доме чисто, – это не повредит!
– Не помешает сказать и какую-нибудь неправду! То есть не ложь, а так, похвалить ее больше необходимого. И не бойся: она не поймет, что ты врешь, это ей понравится, она не обидится!
Однако этот муж пришел в ужас от моих слов:
– Но разве возможно, чтобы я стал лицемером? Говорить то, во что я не верю? Ведь я же не верю в это!
Смиренный человек – это тот, который становится всем для всех
Однако знайте, что смиренный человек – это тот, который становится всем для всех, как говорил святой апостол Павел: «Для всех я сделался всем, чтобы любым способом спасти хотя бы некоторых» (ср.: 1 Кор. 9: 22). Другими словами, чтобы утешить моего брата, ближнего, супруга, супругу, я становлюсь тем, в чем он нуждается. Если он нуждается в похвале, я становлюсь похвалой, если нуждается в нежности, становлюсь нежностью, если нуждается в опоре, становлюсь опорой, если нуждается в бое, я становлюсь и боем!
То есть в каком смысле? Я хочу сказать, что я отбрасываю всё свое, любой мой метод, мысль, предварительный план, то есть мои предрассудки, я отбрасываю всё и становлюсь тем, что хочет другой, и так учусь обретать мир.
Один молодой человек спросил у старца:
– Отче, я собираюсь стать монахом. Что мне нужно делать?
– Научись валяться в ногах у всех – и так обретешь мир.
То есть стать ковром, по которому другие будут ходить, и если тебе удастся это – не потому, что ты психически больной, а потому, что любишь Бога и эта добродетель имеет вечное измерение, – тогда ты и сам обретешь покой, и другим подашь покой.
Итак, если мы постигнем это, например в браке, – чтобы человек отдал себя другому в такой степени, в какой другой нуждается в нем, – тогда мы найдем покой.
Спросили одного современного подвижника на Святой Горе:
– Но, геронда, как ты вселяешь покой во всех приходящих к тебе? Ведь все обретают утешение, все уходят радостные!
И самые обремененные люди уходили от него радостные. А он ответил:
– Я как тряпка, повешенная на гвозде, и кто хочет, приходит сюда, вытирается, отрывает себе кусочек, забирает его с собой, и так все находят покой. Вытирают руки об тряпку, если захотят отрезать себе кусочек – отрезают, если хотят его выбросить – выбрасывают.
У него не было никаких возражений, и каков был результат? Все рядом с ним обретали покой, все утешались, потому что этот старец умертвил свои желания и стал всем для всех.
Если мы делаем это, ощущая Божию любовь, с истинным смирением и полным сознанием того, что смиряемся не по причине комплекса неполноценности и душевной болезни, а ради любви Божией, и если понимаем, что наше смирение имеет вечное измерение, тогда все будут обретать мир рядом с нами.
Пребудем же в мире со всеми, и никто для нас не будет виноватым, никто не будет нам врагом. Даже если бы все захотели уничтожить нас, у нас не будет ни одного врага. Потому что смиренное сердце не видит врагов перед собой, единственным его врагом является его собственный эгоизм…
Сердцем смирен что значит
— Отец Пимен, слово «смирение» знают все, но, скорее всего, каждый понимает его по-своему…
— К сожалению, вы правы. Почему к сожалению? Да потому, что не должно быть у каждого «своего» смирения, не должно быть разности в понимании. Иначе мы получаемся «моисеями каждый со своими скрижалями». А этот путь ведет не к Богу, а в противоположном направлении.
— Хорошо, давайте дадим правильный ориентир и начнем с азов. Что есть смирение?
— Смирение — это осознание правды о себе. Без самообольщения, без приукрашивания. С этого осознания и начинается путь к Богу. Если человек меряет температуру и видит на градуснике + 38, он начинает лечиться; если видит, что у него грязные руки,— моет. Вам же не приходит в голову спорить с градусником, доказывая ему, что 38 градусов это нормальная температура, или, глядя на грязь на руках, убеждать себя, что они кристально чистые? Вы принимаете это как данность, смиряетесь с этими фактами и действуете дальше. Так и здесь: человек смиряется с тем, что он есть грешник, что без Бога ничего не может, и начинает действовать, то есть бороться с грехом. Но в начале лежит смирение — осознание своего ничтожества и величия Бога. Стремление к исправлению недостатков, порочных наклонностей; стремление стать лучше может возникнуть только у того, кто осознал свою греховность и духовную нищету. Мы смиряемся — и возвращаемся к Богу, как возвращается блудный сын, в душе примирившись с отцом. Так что еще можно сказать, что смирение — это примирение с Богом.
— То есть без смирения остаться с Богом нельзя. Значит, смирение — это основа основ, главная христианская добродетель?
— Основополагающая. Преподобный Ефрем Сирин писал: «Хотя бы ты отличался постом, молитвой, милостыней, целомудрием или другой какой-либо добродетелью, все это без смирения разрушается и гибнет». По учению Глинских старцев, смирение — это азбука, алфавит христианской жизни, без которого ни одна добродетель не может помочь человеку в деле спасения. Именно на смирении зиждется все здание христианского совершенства; без смирения невозможны ни правильная христианская жизнь, ни приобретение каких-либо даров Духа Святого.
— Значит, если человек чувствует себя смиренным, он может считать, что он на правильном пути?
— Ну, если чувствует смиренным — скорее наоборот. Нельзя быть смиренным — и знать, что ты смиренен. Это самообольщение. Мы можем только двигаться по этому пути, сознавая свою слабость, уповая на милость Божию и Его помощь. Но никогда нельзя сказать: я достиг смирения.
— Хорошо, но должны же быть какие-то ориентиры, подтверждающие, что человек двигается в верном направлении?
— В вашем вопросе ключевое слово — «двигается», оно означает действие. Что же мы должны делать, продвигаясь по пути смирения? Все «инструкции» написаны. Читайте святых отцов — и следуйте их наставлениям. Преподобный Пимен Великий советовал прощать брату, согрешившему против тебя, прежде чем он попросит прощения. Святитель Василий Великий — смиренно уступать ближнему и не стыдясь принимать на себя даже обвинения несправедливые. Преподобный авва Исаия обращал внимание на то, что нельзя общаться с одними смиренно, с другими дерзко — сохранять смирение следует со всяким, друг он твой или враг, знатный или ничтожный человек…
— Но может же быть так, что человек делает все это и даже сверх этого — но смирение идет лишь по пути внешнего проявления, не имея никакого продолжения или, вернее сказать, укоренения в душе. Получается, что есть смирение истинное и смирение ложное, внешнее — ну, типа пресловутых «глаза долу, юбка до полу»?
— Как не бывает «второй свежести», так и смирение — оно либо есть, либо… Либо это не смирение, а нечто прямо противоположное. То есть гордыня или, как минимум, самообольщение, обман себя и окружающих. Смирение нужно не только проявлять вовне — надо стараться иметь его и внутри. Если человек не стыдится назвать себя грешником перед людьми — но от других не готов это услышать, это еще не смирение. Если человек не спорит, не осуждает на словах, но в сердце своем беспрестанно порочит ближних — это не смирение. Эти знаки могут быть приметами смирения. Но когда того, что они значат, в сердце нет — это уже лицемерие. Потому что смирение обретается именно в сердце.
— У кого надо учиться смирению?
— …Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем (Мф. 11, 29). Господь Неба и земли свидетельствовал о Себе, что Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих (Мф. 20, 28). Он не устыдился умыть ноги ученикам, подавая пример кротости и смирения. Что может быть нагляднее такого примера? Откройте Евангелие, читайте, учитесь.
— Скажите, а люди часто просят Вашего духовного совета о том, как проявить смирение в той или иной ситуации?
— Эта тема, говоря сегодняшним языком, очень актуальна. Большинство вопросов именно об этом, да даже если это и не прямой вопрос — то, как правило, люди приходят с какими-то своими жизненными затруднениями, которые так или иначе сводятся именно к вопросу смирения.
— А если, скажем, Вас спрашивают: «Меня на работе (дома, на улице и т.п.) обидели, обозвали…Что делать, чтобы не согрешить?»…
— …Я говорю: а ты промолчи! Вот это и будет жертва Богу. Может, и хочется иной раз ответить — сдержитесь. Но это только начало, потому что если вы вслух не произнесете, а произнесете «про себя», то внутри останется такой червячок, который через некоторое время вырастет в настоящего динозавра. Так что не только, условно говоря, закройте рот — а обязательно откройте Евангелие.
— Отец Пимен, в начале разговора Вы привели простой и наглядный пример про градусник. А есть ли какой-то «градусник», который показал бы самому человеку, имеет ли он в сердце истинное смирение?
— Есть. Любовь. Преподобный Иоанн Лествичник писал: «Не тот показывает смиренномудрие, кто осуждает себя но тот, кто, будучи укорен другим, не уменьшает к нему любви». И этот «градусник» вас уж точно не обманет. Если вы продолжаете любить — не абстрактное «человечество», а вот этого конкретного человека, который обидел вас, поступил несправедливо, предал,— вы проявляете истинное смирение. И давайте вспомним еще одно хорошее слово — «терпение». Когда вы идете по пути смирения с любовью в сердце, проявление терпения будет для вас не тяжкой пыткой, а совершенно естественным состоянием. Вот если вернуться к разговору о том, что люди спрашивают, как им смириться с той или иной ситуацией,— ну разве можно дать какой-то универсальный совет? Ситуаций море, и где гарантия, что совет, который поможет в одном случае, не навредит в другом? Но мы же в обычной жизни не задаемся вопросом, как осуществляется транспортировка кислорода в клетки головного мозга,— это происходит автоматически, потому что в здоровом организме к этому процессу все позиционно готово. Именно наличие позиции универсально. Наша позиция — это заповеди Христовы. И все свои действия, помыслы надо сверять именно с ними. Если же мы отклоняемся от этой позиции, уходим от главного в сторону частностей — теряется смысл. Жить по-христиански — значит, жить по любви. Христианская любовь основана на жертвенности. Жертвенность — это когда человек меньше всего думает о своем «я», когда это «я» сводится к минимуму. То есть мы пришли к исходной точке — смирение начинается с того, что человек осознает, кто он есть на самом деле…
— Отец Пимен, сегодня немало говорят о потребительском отношении человека к жизни вообще и в том числе — о потребительском отношении человека к Церкви. Разве не приходилось Вам слышать: «Я и молился, и к святыням ездил — а не дал мне Господь того, что просил!». И вот, допустим, человек честно начинает пытаться смиряться — а подсознательно (или даже сознательно) все равно каких-то «бонусов» ждет…
— Все, что мы должны просить у Бога,— спасения души. А по поводу «бонусов»… Преподобный Серафим Саровский говорил, что, если бы мы знали, что нас ждет там, мы бы всю жизнь просидели в яме с червяками — и наслаждались…
Маргарита Крючкова
Фото Дениса Каменщикова
Газета «Православная вера» №18 (422) 2010 г.