Самовар сталина что это
Самовар сталина что это
Кроме десятков миллионов погибших, в Великой отечественной войне ранено 46,250 млн человека. Из них, по данным Военно-медицинского музея Санкт-Петербурга, 10 млн вернулись инвалидами, включая 3 млн с одной и 1,1 млн без обеих рук.
«Самовары» и «танкисты»
Инвалиды заполняли улицы городов и сёл. Передвигавшихся на колёсной площадке, отталкиваясь от земли специальными приспособлениями, благодарный советский народ прозвал «танкистами». Самых тяжёлых, лишившихся всех конечностей – «самоварами». Чекисты внимательно следили за инвалидами как потенциальной протестной аудиторией. Ещё в 1943-1944 годах Наркомат КГБ направил органам госбезопасности на местах директивы, требующие проводить профилактику среди инвалидов, следя, не ведут ли они антисоветскую агитацию.
Обижаться инвалидам было за что. Государство, получив от них что нужно, бросило их на произвол судьбы. Их не принимали на работу, а пособие для самых тяжёлых категорий, I и II, было 300 рублей, что составляло половину зарплаты неквалифицированного рабочего. На селе было ещё хуже. В целом, советская власть считала, что за инвалидами должны ухаживать родственники и государство им ничего не должно. Законодательно запрещалось принимать в учреждения социального обеспечения инвалидов I и II группы, у которых были родственники или родители.
Инвалиды заходили в отрепье, побирались, некоторые занимались мелочной торговлей.
Всё кончилось в один день, когда по всем крупным городам была проведена операция зачистки: всех инвалидов, находящихся на улице, арестовали и вывезли в места заключения. Некоторых разыскали родные и вернули домой, остальные сгинули в лагерях. Есть данные, что некоторых расстреляли.
Зачистка прошла в соответствии с принятыми в июле 1951 года по инициативе Сталина указами Совмина СССР и Президиума Верховного Совета СССР — «О борьбе с нищенством и антиобщественными паразитическими элементами».
Прошли показательные судилища. Например, в Коми АССР был разоблачён «Союз инвалидов войны», якобы созданный экс-офицерами РККА. Его участники получили большие сроки заключения.
Валаамский спецприёмник
Судьба «самоваров» была ещё тяжелее. Их сосредоточили на острове Валаам, в бывшем монастыре. Здесь работал спецприёмник с жёстким режимом. Официально он назывался Дом инвалидов войны и труда, был организован в 1950 году. Официально необходимость спецприёмника объяснялась требованиями ухода за инвалидами, усиленным питанием, природой и свежим воздухом, которые пойдут им на пользу.
Люди, чья «вина» заключалась лишь в том, что они потеряли руки и ноги на войне, содержались в условиях, средних между лагерем и психбольницей. Стоит отметить, что ряд «самоваров» сознательно попали на Валаам, не желая быть обузой для родных.
Места тут были не самые благоприятные для жизни – отдалённость от цивилизации, суровая природа, зависимость от внешних поставок продуктов питания и медикаментов. Помещения бывшего монастыря не отличались комфортом – часть строений стояли без крыши, а электричество появилось лишь через несколько лет. На первых порах не хватало даже медперсонала. Многие фронтовики умерли в первые месяцы пребывания на острове. У размещённых в спецприёмнике пациентов отбирали паспорта и наградные документы.
В отличие от узников ГУЛАГа, обитатели Валаама не оставили письменных свидетельств о своей судьбе – им просто было нечем писать. Никакие внешние посетители не могли попасть на остров без разрешения компетентных органов. Да и, строго говоря, мало кто знал о существовании спецприёмника, воплотившего принцип « с глаз долой – из сердца вон». Разве что ходили неясные слухи, распространителей которых приглашали в КГБ и проводили беседу. О судьбе «самоваров» известно из архивных документов и немногих литературных произведений. Например, работавший на Валааме экскурсоводом сорок лет историк и кандидат искусствоведения Евгений Кузнецов провёл большую исследовательскую работу, итогом которой стала знаменитая «Валаамская тетрадь». В ней содержаться свидетельства, что персонал не следил за пациентами, месяцами не меняя им, например, постельное бельё, обворовывал. Есть портреты ряда пациентов, сделанные в 1974 году художником Геннадием Добровым. О судьбе валаамских «самоваров» писал Юрий Нагибин.
Учреждение на Валааме ликвидировали в 1984 году
Остров был не единственным пристанищем «самоваров». Так, несколько сотен инвалидов жили в интернате Вологодской области, на берегу Шексны. В 1952 году сюда направили безногого Василия Петроградского, побиравшегося на улицах Ленинграда. Василий прибыл в учреждение с баяном, подаренным друзьями. Василий создал хор инвалидов, аккомпанируя ему на баяне. Хор пел на берегу реки, став достопримечательностью для туристов.
«Самовары» Сталина. Как советские города «чистили» от героев-инвалидов
Великая Победа досталась СССР ценой миллионов искалеченных судеб — причём искалеченных в самом прямом смысле слова. Если погибших героев восхваляли, то от фронтовиков, лишившихся рук и ног, власти старались избавиться всеми силами — чтобы калеки своим видом не портили триумфа. Лайф вспоминает, как сложилась судьба всех «ненужных» героев войны.
16 января 1945 года.
— Гриша, вижу «фокеры» слева! Внимание, их тут не меньше трёх эскадрилий!
— Командир, иду на перехват!
Младший лейтенант Григорий Волошин крепко выругался: ну, держитесь, фрицы!
Шёл уже третий день нашего наступления на Восточную Пруссию, и советская артиллерия методично перемалывала в пыль бетонированные доты Гумбинненского укрепрайона, где окопались недобитые фашисты из группы армий «Центр». Дальнобойные гаубицы работали день и ночь, а вот пилоты бомбардировщиков в бессильной ярости сидели на земле и ждали лётной погоды — снежная метель сменялась то непроглядным туманом, то новым бураном.
Немцы пробовали огрызаться, и тогда в дело вступили «сталинские соколы» из 813-го истребительного авиаполка, прикрывавшие «бомберов» и уже не раз гонявшие хвалёных немецких асов.
Пикирующие бомбардировщики «Пе-2» готовятся к вылету на боевое задание. Калининский фронт. Фото: © РИА Новости/Николай Максимов
Вот и сейчас, едва наши «пешки» — бомбардировщики Пе-2 — успели отработать по немецким позициям, как из-за облаков дыма выскочили три десятка «фокеров» — мощные истребители FW-190. Навстречу им тут же рванулась восьмёрка наших Ла-5: плевать, что силы неравны, главное — это связать силы немцев и дать уйти нашим «бомберам».
Закипел воздушный бой. В какой-то момент младший лейтенант Григорий Волошин, взмыв под самые облака, вдруг увидел, как в хвост командира эскадрильи майора Митрофанова зашли сразу два «фокера».
— Уходи, командир, я прикрою! — обрушился он сверху на немцев.
Нажал на гашетку, но ленты обеих пушек ШВАК давно уже были пусты. Чёрт!
— Командир, уходи! — прокричал он, бросая машину на таран.
Очевидцы видели, как оба самолёта столкнулись в воздухе и в огненном взрыве развалились на части. Тело Волошина так и не нашли, хотя его фамилию в тот же день внесли в список безвозвратных потерь, а за спасение командира его посмертно представили к награждению орденом Отечественной войны 1-й степени.
Но Григорий Волошин не погиб. Искалеченного, обожжённого и контуженного лётчика в тот же день нашли наши пехотинцы в каком-то болоте.
Врачи-хирурги совершили настоящее чудо, вернув пилота к жизни. Правда, разорванные в клочья ноги пришлось ампутировать, как и обе руки. Но самое главное — от страшной контузии Волошин потерял память, а все его документы сгорели.
Никто не знал, как зовут геройского лётчика, а сам он не помнил о себе абсолютно ничего — вернее, может быть, что-то и помнил, но сказать ничего не мог: после контузии Волошин мог только мычать что-то нечленораздельное. Но чаще всего он просто молчал, глядя невидящими глазами в одну точку.
Так началась новая эпопея скитаний лётчика Волошина — по госпиталям и домам инвалидов.
Неудобная проблема
Кадр из фильма «Баллада о солдате». Фото: © РИА Новости/Стоволосов
Великая Победа 1945 года досталась Советскому Союзу ценой, пожалуй, самой страшной трагедии в истории. Война не только унесла около 27 миллионов человеческих жизней, но и оставила несчётное количество вдов, сирот и инвалидов. По данным Военно-медицинского музея в Санкт-Петербурге, в ходе Великой Отечественной войны ранения получило 46 миллионов 250 тысяч советских граждан. Из этого числа около 10 миллионов вернулось с фронта с различными формами инвалидности. Из этого числа — 775 тысяч с ранениями в область головы, 155 тысяч с одним глазом, 54 тысячи ослепших, 3 миллиона одноруких, 1,1 млн без обеих рук…
Советские органы стали следить за военными инвалидами ещё в ходе Великой Отечественной войны. В течение 1943–1944 годов НКГБ СССР направило местным органам госбезопасности несколько директив, требовавших «профилактировать» инвалидов войны, — чтобы вернувшиеся с фронта калеки не вели антисоветской пропаганды.
Причин же для недовольства советской властью было более чем достаточно. Инвалиды Отечественной войны первой и второй группы — т.е. люди, полностью утратившие трудоспособность — получали пенсию в размере 300 рублей в месяц (для рядового, сержантского и старшинского состава), что составляло примерно половину оклада неквалифицированного рабочего. В деревнях же вернувшиеся с фронта калеки не получали почти ничего — в те времена государство было уверено, что содержание инвалидов, вернувшихся с фронта без ног или без рук, является делом исключительно их родных и родственников. Был даже издан специальный закон, категорически запрещавший принимать в учреждения социального обеспечения инвалидов I и II группы, имевших родителей или родственников.
Вместо этого власти предлагали инвалидам самим зарабатывать на жизнь — дескать, в социалистическом обществе должны работать даже безрукие.
Работники протезного цеха протезно-ортопедического предприятия проверяют протезы нижних конечностей. Фото: © РИА Новости/А. Чепрунов
«Советские врачи ведут упорную борьбу за жизнь наших славных воинов, раненных на поле боя, за возвращение их к полноценной жизни, к труду, — писали советские газеты. — Для ускорения выздоровления раненые занимаются рукоделием, рисуют, ремонтируют часы, а также работают портными в артели «Швейный труд». Созданы специальные учебные заведения, в которых инвалиды войны приобретают трудовую квалификацию и получают новую профессию».
Но в действительности немногие бывшие лётчики и танкисты горели желанием переквалифицироваться в швей-надомников.
Писатель-фронтовик Виктор Некрасов так описывал жизнь своего фронтового друга, оставшегося без обеих ног: «Биография-то у меня кончилась. Так, мура какая-то осталась. А ведь лётчиком был. Восемь машин на счету имел. И это за каких-нибудь десять месяцев, со Сталинграда начал. Был и комсомольцем, думал в партию вступать. А теперь что? Обрубок. Летать уже не буду, из комсомола выбыл. Мотаюсь по городам с какими-то чёртовыми тапочками. В Ростове инвалидная артель их делает — хорошие, на лосевой подошве. Я перевожу их в Харьков, в Одессу, сюда: с протезами всегда проедешь, никто не задержит. А трое ребят — жуки такие, дай бог — загоняют их. Вот так и живу: заработаю — пропью, опять заработаю — опять пропью. А ты говоришь — счастье. Нет его! Ноги-то не вырастут. «
Алкоголизм часто толкал военных инвалидов в ряды «нищей братии». Именно они, увешанные орденами безногие солдаты-победители, стали «лицом» послевоенного нищенства.
В 1948 году с нищими «орденоносцами» власти решили бороться. Был принят указ «О выселении в отдалённые районы лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный паразитический образ жизни». Расчёт Сталина был прост: поскольку большинство населения в СССР было сельским, то и большинство инвалидов-войны, побиравшихся на вокзалах Москвы, были вчерашними колхозниками, от которых отказались родственники, не желавшие тащить на себе обузу — безногого инвалида. И если на деревенскую родню не действовали советские призывы, то должен был подействовать страх оказаться в ссылке из-за нищенствующего родственника.
Процессы напоказ
Фото: © РИА Новости/Анатолий Гаранин
Также для острастки инвалидов было проведено и несколько публичных уголовных процессов. Например, в посёлке Кожва Коми АССР чекисты выявили т.н. «Союз инвалидов войны», организованный несколькими бывшими офицерами Красной Армии. Возглавлял же «Союз инвалидов» некий майор, который провоцировал антисоветские разговоры и «клеветнические измышления» о плохом положении инвалидов в Советском союзе.
Сложно сказать, существовал ли «Союз инвалидов войны» на самом деле: Кожва был своего рода «столицей» Печжелдорлага — Печёрского железнодорожного лагеря, заключённые которого строили магистраль на Воркуту. Как раз после войны в Кожву прибыло несколько этапов «окруженцев» — то есть солдат Красной Армии, которые в первые годы войны прорывались из «котлов» к своим, а уже после войны были причислены к «изменникам Родины». Среди «окруженцев» было немало и инвалидов. Возможно, что чекисты просто придумали «инвалидскую» организацию, желая показать, что от суровых приговоров по «антисоветским статьям» не спасут никакие прежние военные заслуги и увечья.
Также в стране прогремел и анекдотический процесс против профессионального мошенника Вениамина Вайсмана из Житомира.
Вениамин Вайсман. Скриншот видео: youtube/Sinus
В Музее МУРа на Петровке Вайсману посвящена целая экспозиция: «На протяжении 24 лет, занимаясь карманными кражами, пять раз был судим на разные сроки содержания в лагерях. В период с 1933-го по 1944-й Вайсман был 13 раз судим за побеги из мест заключения». Наконец, в 1944 году Вайсман был этапирован в Печёрские лагеря на строительство железной дороги. Он снова убежал, но на этот раз неудачно — после нескольких суток блужданий в лесах он отморозил ноги и руки. В конце концов его нашёл конвой. Солдаты доставили его центральный изолятор Печёрских лагерей, где фельдшер отрезал ему обе ноги и несколько пальцев на левой руке. После чего безногого жулика отпустили на волю — по июльской амнистии 1945 года.
С карьерой карманника было покончено, и Вайсман стал мошенником. Он купил офицерскую форму с капитанскими погонами, знакомые фальшивомонетчики сделали ему поддельные документы, орденские книжки и даже две медали «Золотая звезда Героя Советского Союза». И новоиспечённый «герой войны» начал обивать пороги начальственных кабинетов, требуя «справедливости»: денег, одежды, еды, жилья.
Расчёт Вайсмана был точен: высокопоставленные чиновники ранга начальника управления, замминистра, министра имели «бронь» от призыва на фронт. И при виде инвалида войны, да ещё и дважды героя, у них возникало какое-то подсознательное чувство вины и вот раздражения от того, что они сами не могут поддержать все эти «окопные» воспоминания о «боевом братстве», и поэтому им всем хотелось побыстрее избавиться от посетителя. А как проще всего это сделать? Да просто задарить «героя», откупиться. В это трудно поверить, но Вайсман за два года успел обмануть около полусотни чиновников, причём среди обманутых были и сами наркомы. Согласно данным следствия, в результате своих походов Вайсман получил свыше 50 тысяч рублей наличными и товаров на сумму 100 тысяч рублей, а также ордер на квартиру в Киеве, направление на регулярные лечебные процедуры и ножные протезы новейшей конструкции.
В 1947 году обнаглевший Вайсман пошёл по второму кругу и был арестован. Суд дал ему девять лет лагерей — причём советские газеты, писавшие о процессе, открытым текстом предупреждали всех инвалидов войны от хождений по инстанциям» — дескать, теперь каждый такой посетитель будет браться на особый учёт.
Только в хрущёвское время появились специальные машины для инвалидов с ручной системой управления — т.н. «инвалидки» (СМЗ-С1Л-О и СМЗ С-3А), которые стали бесплатно выделять через собесы.
Операция «Инвалид»
Фото: © РИА Новости/Всеволод Тарасевич
Воспитательные меры подействовали: в 1948 году нищие инвалиды действительно ненадолго исчезли с улиц советских городов. Но постепенно всё вернулось на круги своя. И в 1951 году Сталин постановил радикально решить проблему, поручив всех инвалидов войны, пойманных за попрошайничеством, «добровольно-принудительно» расселить по интернатам закрытого типа.
В июле 1951 года было принято сразу два указа Совмина СССР и Президиума Верховного Совета СССР — «О борьбе с нищенством и антиобщественными паразитическими элементами».
Согласно официальной статистике МВД СССР, во втором полугодии 1951 года в крупных промышленных городах за нищенство было задержано 107 766 человек. Из них инвалиды войны и труда составляли свыше 70%. Уже в следующем году министр МВД отрапортовал о задержании 156 817 человек, занимавшихся нищенством, в 1953 году за «паразитический образ жизни» было задержано 182 342 человека.
Всех задержанных инвалидов войны было приказано расселить в специальных домах-интернатах, которые создавались при каждом областном центре. При этом, разумеется, дома инвалидов войны располагались в отдаленных, скрытых от глаз людских местах, чаще всего в заброшенных монастырях — Кирилло-Белозерском, Александро-Свирском, Горицком Воскресенском, в Нило-Сорской пустыни. Например, инвалидов из Москвы свозили в закрытый Климовский Покровский монастырь и в Ногинск — бывший Богородск, где палаты для безногих фронтовиков были установлены в бывшем лагере для немецких военнопленных «Оранки-74», бывшем Оранском мужском монастыре.
Воспитанники детского дома для сирот-инвалидов в тылу в СССР. Фото: © Военный альбом/Семен Фридлянд
Условия содержания фронтовиков, впрочем, мало чем отличались от лагерных. Нарком МВД Сергей Круглов писал: «Борьба с нищенством затрудняется. тем, что многие нищенствующие отказываются от направления их в дома инвалидов, самовольно оставляют их и продолжают нищенствовать. Для предотвращения самовольных уходов из домов инвалидов и престарелых лиц, не желающих проживать там, и лишения их возможности заниматься попрошайничеством часть существующих домов инвалидов и престарелых преобразовать в дома закрытого типа с особым режимом. «
Самым же известным в СССР стал Дом инвалидов войны и труда на острове Валаам, открытый в зданиях Спасо-Преображенского монастыря. Именно здесь было открыто целое отделение для «самоваров» — так несколько цинично в то время называли людей, потерявших обе руки и ноги.
Валаамские отшельники
Фото: © РИА Новости/Сергей Титов
Вопреки всем слухам, Валаамский Дом инвалидов всесоюзного статуса не имел и обслуживал пациентов из Карело-Финской ССР, Ленинградской области и соседних регионов. То есть на Валааме нашли своё пристанище бывшие герои Ленинградской блокады и жестоких боёв на Невском пятачке.
Например, рядовой 712-й стрелковой бригады Михаил Гусельников, который не провоевал и недели, прибыв на фронт из Омска. В январе 1943 года во время прорыва блокады Ленинграда он получил осколочное ранение в позвоночник и с тех пор стал почти полностью парализован. Отказался возвращаться домой.
Или морской пехотинец Балтийского флота Александр Амбаров, ветеран двух войн — финской и отечественной. Воевал в Карелии с финнами, был ранен, обморозил обе ноги, потом сражался на Невском пятачке. Четыре раза его окоп накрывало немецкими бомбами, после чего товарищи буквально откапывали его из-под земли. На пятый раз не повезло — в земле остались обе ноги и левый глаз, выбитый осколком.
В Доме инвалидов находился и его однополчанин — матрос Василий, фамилии которого никто не помнил, а все его звали как «Вася Петроградский». Писатель Эдуард Кочергин в «Рассказах питерских островов» вспоминал, описывает, что в интернате Вася Петроградский не потерялся, а, напротив, нашел себя, создав хор «самоваров». Летом дважды в день сестры-санитарки выносили на зелёно-бурых одеялах своих подопечных на «прогулку», раскладывая инвалидов на берегу. Самым верхним клали Васю Петроградского затем — запевалу, ниже — высокие голоса, еще ниже — басы. И вечером, когда у пристани внизу пришвартовывались и отчаливали московские, череповецкие, питерские и другие трёхпалубные пароходы с пассажирами на борту, «самовары» под руководством Василия Петроградского давали концерт.
На Валааме жила и партизанка Серафима Николаевна Комиссарова. Она была радисткой в партизанском отряде, воевала в Белоруссии. Однажды каратели окружили партизанскую базу, все ушли через болота, а Серафима осталась с рацией — это была единственная возможность связи с Большой землей. Всю ночь она стояла в ледяной болотной жиже, держа рацию на голове, пока мимо по кочкам шли гитлеровские каратели. К утру болото замерзло, и вернувшимся партизанам пришлось буквально вырубать Серафиму из этого льда.
Фото: © РИА Новости/Израиль Озерский
Доставили ее в медсанбат, стали оттирать спиртом, приводить в себя. Кое-как Серафима пришла в себя, но ноги ее перестали слушаться. Просто высохли как две ниточки и все.
После войны она вышла замуж за однополчанина, уехала с ним жить в Карелию — в поселок Сортавала. Власти ей даже купили инвалидную коляску, причем, с ящиком для инструментов — после войны Серафима Комиссарова устроилась на работу в пункт ремонта, где ремонтировала радиоприемники и бытовую технику. Казалось, она было образцовым советским инвалидом, но в 1950 –е годы умер муж. И Серафима Комиссарова, оставшаяся без родственников, сама попросилась отправить ее на Валаам.
К концу 50-х таких «добровольцев» на Валламе было уже большинство — вчерашним фронтовикам была нестерпима сама мысль, что они стали невыносимой обузой для жен или стариков-родителей, которым самим требовалась помощь. Многие инвалиды были брошены семьями — молодые женщины уходили от искалеченных супругов к здоровым любовникам, забирали детей. Отчаявшиеся солдаты и писали заявления: прошу отправить меня в дом инвалидов. Уж лучше там быть, среди «своих» — таких же калек, чем постоянно ловит на себе ненавидящие взгляды близких. Иногда родственники спохватывались и писали на Валаам письма: жив ли там такой-то товарищ? У администрации была даже заготовлена традиционная форма ответа на подобные обращения: «Сообщаем, что здоровье такого-то по-старому, а вам он не пишет, потому что новостей нет и писать не о чем — всё по-старому, а вам передаёт привет».
Возвращение лейтенанта Волошина
Фото: © РИА Новости/Георгий Зельма
На Валааме оказался и летчик Волошин — вернее, в документах Дома инвалидов он проходил как «Неизвестный солдат».
Определили Волошина в самое закрытое отделение — для «психических», открытое в бывшем храме Никольского скита, где он более 15 лет пролежал на кровати среди таких же контуженных и потерянных людей.
В 1974 году на остров Валаам прибыл художник Геннадий Добров, решивший живописать быт Дома инвалидов, о котором ходило столько слухов на Материке. Он подрабатывал санитаром, а в свободное время рисовал портреты инвалидов войны ветеранов, живущих на острове.
Однажды он посетил и Никольский скит, где его и поразил «неизвестный».
Фото: © РИА Новости/Владимир Вяткин
Геннадий Добров писал: «Захожу ещё в одну комнату, смотрю — лежит человек. Без рук, без ног. Но лежит на чистой кровати, укрытый чистым одеяльцем таким маленьким, простынью. И подушка у него, всё очень чисто. И он только на меня смотрит, смотрит. Вижу — это молодой, как бы. молодой солдат, ну как вот, бывают новобранцы, но потом смотрю — нет, это уж не такой и молодой, это он просто. Как бы у него лицо застыло в том состоянии, когда вот его контузило. И с тех пор оно не стареет, как бы такое. И смотрит на меня, ничего не может сказать. А мне потом сказали нянечки: «Да, — его так привезли откуда-то. И он ничего не говорит, он контужен. И документов никаких при нём не было. И его история болезни чистая, ничего там не написано — кто он, откуда, кто его родители, где он служил, в каких войсках. » Ну, я сейчас же побежал обратно к себе. Взял доску свою, взял бумагу, карандаш и прибежал обратно. И сел напротив него, и стал его рисовать. А он, как лежал в одном положении, так и лежит. Как смотрел на меня первый раз, так и смотрит таким же взглядом ясным, таким чистым, таким проникновенным. И я его очень быстро и совершенно легко нарисовал. Потому что я его почувствовал, как будто бы это какой-то мой брат, как будто это какой-то мой родственник, как будто это человек настолько мне близкий, родной, что я просто так вот зажал зубами свои губы, чтобы они не кривились от боли и чтобы глаза ещё не застилали слёзы, я старался рисовать. «
Директор Дома инвалидов Иван Королев, узнав о том, что санитар тайком от начальства рисует портреты пациентов, пришел в ярость и выгнал художника с острова.
Рисунки Доброва сначала отказались принимать на всех выставках в СССР, его грозились выгнать из Союза художников. Но в 1987 году Доброву за серию работ «Автографы войны» дали медаль медалью «Борцу за мир».
Репродукция картины художника Геннадия Доброва "e;Отдых в пути"e; (1975) на выставке "e;Автографы войны"e; в Москве.
» src=»https://static.life.ru/gls/2018/05/1965/gr/north/72e913f289423de13cfeab44c410c6c2__1400x800.jpg» /> Репродукция картины художника Геннадия Доброва "e;Возвращение с прогулки"e; (1975) на выставке "e;Автографы войны"e; в Москве.
» src=»https://static.life.ru/gls/2018/05/1965/gr/north/e42a18707c18019760883697bce08671__1400x800.jpg» /> Репродукция картины художника Геннадия Доброва "e;Новой войны не хочу"e; (1974) на выставке "e;Автографы войны"e; в Москве.
» src=»https://static.life.ru/gls/2018/05/1965/gr/north/fa9c94606782233bc165fa89275be57a__1400x800.jpg» /> Репродукция картины художника Геннадия Доброва "e;Неизвестный солдат"e; (1974) на выставке "e;Автографы войны"e; в Москве.
Репродукция картины художника Геннадия Доброва «Отдых в пути» (1975) на выставке «Автографы войны» в Москве.
Фото: © РИА Новости/Борис Бабанов
И портреты фронтовиков тогда увидел весь мир — в том числе и Николай Григорьевич Волошин, сын летчика Волошина, который с началом войны вместе с матерью был увезен в эвакуацию в Киргизию, где и остался жить после войны.
Увидев портрет «Неизвестного солдата» он обмер — это был его погибший отец, тела которого никто так и не нашел да и не искал. Сравнили все сохранившиеся фотографии — его лицо, вне всяких сомнений!
Правда, к тому времени лейтенант Волошин уже умер — он скончался буквально через несколько дней после того, как Добров нарисовал его портрет. Словно дождался чего-то, чего ждал всеми силами.
В 1994 году Николай Григорьевич Волошин прибыл на Валаам и поставил памятник на безымянной могиле на самом краю Игуменского кладбища. Пробовал было поговорить с кем-то, но никто на острове уже не помнил ни «Неизвестного солдата», ни тех нянечек, что выносили «самоваров» на прогулки, ни других фронтовиков, ни самого директора Королева, полагавшего себя королем всего острова. К тому времени Валаам заселил совсем другой «контингент» — спившиеся алкоголики, пойманные милицией бомжи, вчерашние лагерные уголовники, потерявшие конечности на лесоповале.
Инвалиды-фронтовики же тихо ушли, не обременяя никого лишними хлопотами и ненужными переживаниями — как того и хотел товарищ Сталин.