рейв это что такое в музыке

Что такое рейв

Здравствуйте, уважаемые читатели блога KtoNaNovenkogo.ru. Давно прошли времена, когда молодежь собиралась на скромные посиделки у кого-нибудь дома.

Нынешнее поколение предпочитает проводить досуг с размахом, в модных клубах, на стадионах, заброшенных складах и заводских цехах, других местах, способных вместить большое количество людей одновременно.

Сейчас принято называть рейвом любое массовое мероприятие, хоть как-то связанное с электронной музыкой. Но так было не всегда.

Рейв — это.

Слово происходит от английского «rave» (массовая вечеринка) и имеет два варианта написания: «рэйв» и «рейв».

Так называют дискотеку на стадионе, в заброшенном промышленном здании или открытой площадке с выступлением одного или нескольких диджеев, сопровождающуюся электронной музыкой.

Первоначально это были массовые вечеринки, собирающие по нескольку тысяч человек. Как правило, посетителям рейва предлагали те или иные наркотики. Понятно, что старшее поколение активно протестовало против такого досуга – кому захочется, чтобы его ребенок становился наркоманом.

Сейчас понятие немного изменилось.

Современный рейв может проходить где угодно: в клубе, на стадионе или под открытым небом. Главное, чтобы на мероприятии царило веселье и звучала хорошая некоммерческая музыка.

Существует еще одно значение этого слова, связанное с построением музыкального произведения.

В музыке рейв – это крещендо («увеличивая»), ускорение темпа в конце композиции. Именно так звучат современные песни и танцевальные мелодии в стиле «рейв».

Немного истории

Первые прообразы рейва проводились в Англии. В конце 50-х годов в районе Лондона Сохо, известном пристанище богемы, битники стали устраивать разухабистые, по мнению обывателей, вечеринки, на которых звучали джаз и рок-н-ролл.

Битники – изначально представители молодежи с антисоциальным поведением, любители праздной жизни.

Со временем понятие трансформировалось. Битниками стали называть молодых людей, протестующих против «американской мечты» (дом, машина, престижная работа) и утверждающих, что в мире есть более важные ценности.

Это был своеобразный вызов обществу, бунт против косности старшего поколения. К сожалению, позже «золотая молодежь» перенесла название на любую дикую и безумную тусовку с dj и громкой музыкой.

В шестидесятые что такое рейв узнали и за пределами узкого круга бунтарей-меломанов (это кто?). Стиль перестал быть элитарным. В 1967 году в известном лондонском концертном зале прошло шоу электронной музыки и световых эффектов «Million Volt Light and Sound Rave».

Знаменитые The Beatles специально для этого мероприятия написали экспериментальную композицию «Carnival of Light». К сожалению, она так и не вошла ни в один из их альбомов. Затем настроения в обществе изменились, и на смену рейву пришли хиппи.

Второе рождение рейва

Как молодежное движение рейв окончательно оформился в конце восьмидесятых. Рейвы стали преемниками афтепати (вечеринка после основного мероприятия).

По британским законам музыка в клубах может звучать только до 2 часов ночи, а разошедшаяся публика никак не хотела прекращать веселье. Поэтому приходилось как-то устраиваться самостоятельно. Отсюда и берут корни афтепати (afterparty) и впоследствии рейвы.

После Великобритании фестивали-рейвы покорили Германию, США, Россию. Новому времени нужна была новая музыка. Никто уже не вспоминал старый добрый джаз и Битлз. В клубах зазвучала качественно иная, непривычная обывателю музыка – чикагский хаус, детройтское техно.

В России первые рейв-пати проходили в Санкт-Петербурге. Там открылись знаменитые тематические клубы, начала работать первая радиостанция, где диджеи вживую исполняли свою музыку.

Рейв – что это означает сегодня? Этим термином называют целый жанр музыкального искусства, сочетающий в себе несколько танцевальных стилей. Но основным для него все же считается техно направление.

Благодаря современному оборудованию диджеи получили возможность экспериментировать со звуковыми треками. В результате мы можем наслаждаться очень динамичными, но в то же время атмосферными композициями.

Слово «рейвить» стало достаточно популярным среди современной молодежи. Как нетрудно догадаться, оно означает тусить, отрываться, веселиться.

Соответственно, рейвер – это любитель массовых вечеринок.

Рейв – это идея?

Знатоки утверждают, что рейв – это не просто музыка и танцы. Это идея, культурное движение, вобравшее в себя определенное отношение к окружающему миру.

Такое трактование рейв получил после своего «второго рождения», а с появлением интернета стало возможно массовое распространение пацифистских взглядов (это как?).

Идею рейва описывают несколько постулатов, обозначенных аббревиатурой PLUR:

Это призыв существовать в мире со всеми окружающими, не делать различий между людьми независимо от их расы и положения в обществе, заботиться обо всех, сообща сохранять мир и любовь, понимать и принимать многообразие культур.

Идеи вечные, как мир, и актуальные в любом обществе.

Вместо заключения

К сожалению, современный рейв – это зачастую только внешняя оболочка когда-то мощного протестного движения. Модные вечеринки ориентированы на вкусы среднестатистического обывателя, часто проводятся в рамках рекламных кампаний.

Призывы к миру, равенству и любви затерялись во времени. А новое поколение видит в рейвах только приятное времяпрепровождение с громкой музыкой и доступными наркотическими веществами.

Однако в последние годы намечается абсолютно другая тенденция. Многие признаются, что приходят на такие мероприятия, чтобы абстрагироваться (это как?) от боли и стресса. И качественная музыка в сочетании с танцами в этом случае действует лучше любого наркотика.

Удачи вам! До скорых встреч на страницах блога KtoNaNovenkogo.ru

Эта статья относится к рубрикам:

Комментарии и отзывы (2)

Рейва в чистом виде сейчас мало. При желании можно любую дискотеку назвать рейвом. Был очень популярен в 90-2000 годах, но сейчас точно нет.

Сейчас у нас новые веяния, типа Моргенштерна, хотя музыкой это можно назвать с большой натяжкой.

Сейчас честнее, люди не скрывают, что просто хотят расслабиться и отдохнуть, а не то, что якобы тусуются во имя мира и любви.

Источник

Рейв — это музыкальное направление, культура, мода, музыка и история

На рубеже 70-80-х гг. возникло новое явление современной культуры — рейв-вечеринка (rave party), или рейв (rave — восторгаться, бредить, неистовствовать). Обычно это клубное мероприятие, на котором слушают музыку техно (techno, от technical — «технический» общее название электронной танцевальной музыки) и танцуют. Рейв продолжается целую ночь и собирает от нескольких десятков до нескольких тысяч человек. Главные его распорядители — диск-жокеи.

Основа техно-ритм, и все в рейве (от построения музыкальных композиций до поведения публики) подчинено ему. Под воздействием ритма и звука огромной мощности участники рейва постепенно впадают в особое психологическое и эмоциональное состояние: они погружаются в яркие фантазии и переживают бурные эмоции.

Расход энергии при этом колоссален, но рейвы, по мнению их организаторов участников, приводят не к ожесточению, а скорее к объединению в порыве всеобщей любви к музыке.

Эксклюзивное видео с рэйв вечеринки 1993 год

Техно

Техно музыка оказывает гипнотическое воздействие и без наркотиков. Однако именно частое употребление так называемых легких наркотических препаратов, снимаюших усталость, послужило причиной закрытия ряда рейв-клубов в Англии. В Голландии (где разрешены легкие наркотики) рейв имел огромную популярность.

House

Одно из первых музыкальных направлений техно получило название хаус (house — дом). Начало этой музыке было положено в 1977 г., когда диск-жокей Фрэнки Наклз (Frankie кnuckles) основал в Чикаго танцевальный клуб Уэрхаус (Warehouse — Склад). Он пользовался огромной популяр-хостью, потому что Наклз совместил Нью-йоркскую манеру делать миксы с диско. Новая техника, подкрепленная мастерством чикагских диск-жокеев Кенни Джейсона (Kenny Jason) и Кита Фарли (Keith Fаrley), и привела к созданию классического хауса. В настоящее время на смену ему пришли другие течения.

[alert type=white ]Многие поклонники и критики под техно подразумевают техно-поп (techno-рор) — коммерческое направление этой музыки, возникшее в 80-х гг. Наиболее популярные его представители — группы Шеймен (Shamen), Мувмент (Movement), Ту Анлимитед (2 Unlimited), Скутер (Scooter) и др. [/alert]

Detroit house

В 1984-1985 гг детройт-хаус встретил в Нью-Йорке местной клубной музыкой. В результате возникли новые течения — дип-хаус ( deep house от deep — глубокий и хаус), гэраж-хаус (garge house; названо в честь популярного клуба Garage — Гараж), эйсид-хаус (acid house, от acid — кислотный и хаус) и д.р.

Breakbeat

К началу 90-х гг. хаус упростился ритмически и потерял энергетику, свойственную ему изначально. Именно тогда появилось направление брейк-бит (breakbeat), в котором совместились даб, дансхоллл, рагга и рэп.

Источник

Что такое рейв в молодежном сленге

Встречаются слова, которые имеют множество значений и применяются в разных культурах. Что же такое рейв в современном молодёжном сленге — об этом вы сможете прочитать далее. Мы рассмотрим кто и как его применяет в речи, а также что оно означает в разном контексте.

Что такое рейв?

Путешествуя в Интернете, мы часто встречаем какие-то слова впервые, значение которых неизвестно. Немало и таких слов, которые мы слышали достаточно часто, но его значение также неизвестно. Слово « рейв » не новое, поэтому есть два основных его понятия: общепринятые и молодёжное, более новое. Первое значение слова понимается как организованная дискотека под управлением ди-джея, иногда двух или более. Такое мероприятие может проводиться где угодно — ночные клубы, танцплощадки, просторные кафе или музыкальные фестивали.

Не только в стандартных для этого местах могут проводиться рейвы, но и в заброшенных зданиях больших предприятий, например, складов, заводов различных направлений. Главной отличительной чертой рейвов во все времена были — нелицензионная музыка и люди, которые отвергали общепринятые ценности, такие как дом, машина, положение в обществе. Это было своеобразным отказом принимать старые идеалы и показать всем остальным, что в жизни есть совершенно другие идеалы, свобода, независимость.

Первые рейвы среди молодежи стали устраивать англичане. Чаще всего это были дискотеки на отшибах и заброшенных помещениях. Как ни странно, но их посещали не только «протестанты» и меньшинства. Сюда нередко заглядывали популярные люди, которым надоели однообразные тусовки. Организация практически всегда проходила анонимно. Сегодня для этого есть всевозможные инструменты. В прошлом о рейвах узнавали по «сарафанному радио».

Значение слова рейв в молодёжном сленге

В разные времена, в том числе сегодня ещё одним спутником всех рейвов являются наркотики. Играет классная свободная музыка, под которую танцует и веселится нетрезвая молодёжь — это классический рейв, где бы он не проводился. Есть смежное значение слова из молодежного сленга в современном искусстве, им принято называть музыкальный жанр « техно ». Преимущественно именно её пытаются импровизировать ди-джеи или ставят записанные треки, которые были сочинены ранее.

После появления жанра и самого слова, появилось образующее от него «рейвер». Это человек, который посещает вечеринки, тусовщик. И, соответственно, появился даже образ жизни — рейв. Следуя ему, люди слушают только ту музыку, которая им нравится. Делают только то, что хотят, любят и дружат с теми, с кого предпочитают. Есть несколько столпов, на которых держится рейв-общество: взаимоуважение, любовь, мир и единство.

Возникновение слова рейв

Слово рейв полностью созвучно английскому слову «Rave», которое означает «бред». Это не единственный его перевод, оно также значит: восторгаться, отрываться, бесноваться, неистовствовать. Эти слова описывают происходящее на вечеринках, которые сопровождаются беспрерывной музыкой, гуляньями, алкоголем, психотропными веществами и всеобщим весельем. В новом контексте, то есть в молодёжном сленге такое слово «рейв» стали применять в 1990 годах.

Первым городом, в котором зародился рейв как новая культура техно стал Ленинград (в 1990 г.). Уже в 1991 году его переименовывают в Санкт-Петербург. В этот момент не только в России, но и во всех странах СНГ происходят массовые изменения. В Питере люди выезжают из своих «коммуналок», а большие квартиры остаются пустовать. Но ненадолго, так как их участь — быть танцевальной площадкой для людей, которые стали «проповедовать» рейв.

В это время благодаря техно становятся популярными такие ди-джеи, как dj Слон, dj Groove, Лена Попова и другие. Сами они часто вспоминают время, когда были ведущими на вечеринках. И как посетители разных клубов, в которых они выступали требовали больше музыки. Хотя на тот момент готовых треков было мало, приходилось импровизировать.

Популярный молодежный rave-фестиваль

Сразу же после распада СССР появился рейв в молодежном сленге, а вместе с ним и самый крупный rave-фестиваль в СНГ — КаZантип. Он разворачивался в летнее время на полуострове Крым в посёлке Поповка. Такой фестиваль собирал людей из разных стран. Это был особый фестиваль, куда съезжались практически все российские популярные ди-джеи. На него хотели попасть все начинающие музыканты-рейверы. Целью фестиваля было создание необычной атмосферы беззаботного счастья на побережье чёрного моря.

На полуострове также не раз были зафиксированы массовые драки и выяснения отношений, после которых отдыхающие обращались в местные отделения милиции. В 2011 году на территории проведения фестиваля было зафиксировано 14 случаев распространения наркотических средств. После событий 2013 года организаторам фестиваля Казантип запретили проведение своего мероприятия по всей территории Крыма. Сегодня уже не существует известного многим фестиваля, а его главный организатор и «президент» Никита Маршунок занимается другой предпринимательской деятельности на территории РФ.

История рейва за пределами России

В Великобритании ночные танцевальные молодежные вечеринки проводились в строгой секретности, чтобы правящие круги общества не смогли повлиять на них. Организаторы и посетители приглашали друг друга при помощи пейджеров, СМС сообщений и даже особых билетов (флаеров), которые внешне не были похожими на таковые. Так как подобные массовые скопления людей очень привлекали полицейских. И такие встречи нередко заканчивались реальными тюремными сроками по разным статьям.

Чувство скрытности и отделённости от основного социального строя придавало молодёжи необычные ощущения. Позже после 2000 года рейвами стали более организованные собрания, которые проводились открыто. Это значит, что такие встречи часто были доступны. Посещать их могли случайные гости, а не только люди, подобранные до начала события. Сегодня рейвом можно назвать на сленге любую дискотеку, вечеринку.

Ведь каждой из них присущи все свойства, которые ранее держались в строгой секретности: нелицензионная музыка, собрание меньшинств, наркотики. Во все времена предпочтительным местом были заброшенные здания. Это хорошо заметно в клипах западных рейверов: The Prodigy, The Chemical Brothers и др.

Видео-инструкция

Вы узнали, что значит такое слово рейв на современном молодёжном сленге. В данном видео блогер интересуется значением этого слова у прохожих. В нём есть много интересных ответов.

Источник

ЛЮБОВЬ, ЕДИНСТВО И НАРКОТИКИ: ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ РЕЙВ-КУЛЬТУРЫ

Почему рейв – это больше, чем кислотные цвета и наркотики? Как получилось, что The Beatles стояли у истоков рейв-культуры? И где сегодня можно почувствовать себя настоящим рейвером? Обо всем этом читайте в нашей новой статье.

В 1960-е годы рейв вышел за пределы узкого круга богемы. Любую вечеринку, на которой собиралось большое количество молодёжи, стали называть рейвом. В это же время начали появляться предпосылки к “классическому» рейву, который появится чуть позже: термин приобрел второе определение – крещендо в конце музыкальной композиции, где темп становится быстрее и интенсивнее. Именно такой станет электронная музыка рейв-вечеринок в 80-е годы.

В 1967 году в Раундхаус, известном лондонском концертном зале, где в разное время выступали Led Zeppelin, Rolling Stone, Дэвид Боуи и другие музыканты, состоялось мероприятие под названием “Million Volt Light and Sound Rave», посвященное электронной музыке и световым шоу. Специально для этого события The Beatles записали экспериментальную композицию, звуковой коллаж “Carnival of Light», который так и не был включен ни в один из альбомов группы. Вскоре рейв остался где-то за бортом: в Великобританию пришли хиппи, принесшие с собой совершенно новую культуру.

О рейве забыли практически до начала 1980-х годов. Возродившаяся культура стала жёстче и радикальнее, чем 15 лет назад. Движение хиппи не прошло незаметно для рейва: с возвращением рейв-культуры рождается идея PLUR: P – Peace (мир), L – love (любовь), U – unity (единство), R – respect (уважение). Пацифистский посыл PLUR наберёт популярность среди рейверов много позже, с появлением интернета, и получит распространение на рубеже 20-21 веков.

Стиль эйсид-хаус пропитан свободой и легкостью, которая передается и слушателям. Рейв-вечеринки становится местом, где каждый может быть собой, выплеснуть накопившиеся эмоции, просто расслабиться и забыться. С последним пунктом рейверам помогали наркотики и алкоголь, ставшие неотъемлемой частью любой вечеринки. Настоящим гимном эйсид-культуры стал трек шотландской группы The Shamen “Ebeneezer Goode”. Главное в припеве: строчка “eezer goode”, то есть “E’s are good”, “экстази — это классно”.

Мода новых рейверов тоже кардинально изменилась с 60-х годов. Кислотные цвета были уже не только в одежде, но и на головах. Самые отчаянные рейверы красили волосы сразу в несколько цветов. Мешковатая одежда, яркий макияж – всё громко заявляло о внутренней свободе человека и его независимости от общественного мнения.

Расцвет рейв-культуры пришелся на 1990-2000-е года. К началу 90-х рейв охватил всю британскую молодежь, и дальше направился в Европу. Взрывная энергия рейва была настолько заразительна и привлекательна, что однажды на вечеринке One Step Beyond собралось около 30 000 человек.

Из-за постоянных скандалов вокруг вечеринок, связанных с наркотиками и всяческими бесчинствами, полиция стала частым гостем на подобных мероприятиях. Правительство Великобритании вводило штрафы для организаторов рейвов. Но остановить движение было невозможно, оно продолжало шествие по миру.

Ну а что же было в России? Всегда отличавшийся своей прогрессивностью Ленинград стал колыбелью российской рейв-культуры. Первые вечеринки устраивались еще в 89-м году в Ленинграде на набережной Мойки. Андеграундные вечеринки были настолько закрытыми мероприятиями, что попасть туда могли только “свои» люди.

В 1993 году в Петербурге открылся первый в стране клуб “Тоннель», где звучала только электронная музыка. В клубе стала собираться творческая, прогрессивная молодежь. Именно в “Тоннеле» творилась история русской электронной музыки, оттуда вышли многие петербургские диджеи.

Режиссер Ольга Дарфи в 2017 году представила документальный фильм с двойной аллюзией в названии – “Я – Гагарин». Вместе со своими друзьями из 90-х Дарфи вспоминает андеграунд и время расцвета российской рейв-культуры.

В 2003 году в Петербурге прошел первый фестиваль “Пиратская радиостанция». Почти 6000 человек пришли в “Юбилейный». В режиме нон-стоп первая “Радиостанция» продолжалась 11 часов. И по сей день фестиваль ежегодно сотрясает Петербург и другие города России.

С 2016 года в Петербурге проходит один из крупнейших мировых фестивалей электронной музыки “Gamma». Ежегодно организаторы выбирают необычные и аутентичные локации для фестиваля. Так, например, первый фестиваль прошел на заброшенной судостроительной верфи.

Одежда рейверов всегда была сочетанием моды и удобства, все-таки протанцевать 10 часов на каблуках – сомнительная перспектива. Поэтому – только оверсайз и кроссовки. Чтобы не выглядеть на вечеринке белой вороной, современные рейверы ищут одежду в юношеском гардеробе своих родителей. Дизайнеры всячески цитируют стиль первых рейверов в своих новых коллекциях: ретро-панамки (наверняка в детстве вы были владельцем неповторимого оригинала, если, конечно, вы родом из 90-х), спортивные костюмы Adidas образца 80-90-х и очки с цветными стеклами.

Рейв-культура всегда отличалась необузданной энергией, танцами до потери пульса. Выплеск эмоций, единение с толпой, ощущение свободы и тонны бита – всё это рейв.

Источник

Рейв: история одной революции (18+)

В рамках проекта «Британская музыка от хора до хардкора» рассказываем о том, как строилась клубно-танцевальная культура, кто придумал и почему рейвы невозможно было запретить

Само слово «рейв» в лексикон меломанов ввели именно британцы: сначала как обозначение события — масштабной танцевальной вечеринки под звуки элек­тронной музыки, — а затем и как термин, описывающий саму эту музыку во всех ее разновидностях. В печально известном Акте криминальной юстиции и общественного порядка 1994 года, направленном против клубно-танцеваль­ной культуры (подробнее о нем будет сказано ниже), британское правитель­ство дало определение рейва, которое, со скидкой на канцелярит, можно счи­тать более или менее соответствующим действительности: «Звуки, целиком или в значительной степени характеризующиеся последовательностью повто­ряющихся ритмических биений». Но запрет на «ритмические биения», разуме­ется, не сработал: британская танцевальная лихорадка рубежа — не просто кратковременное модное поветрие и не хулиганство, которое легко устранить с помощью полиции и законодательных инициатив. Мутируя и изме­няясь, переродился в джангл, хардкор, транс, гэридж, тустеп и прочие музыкальные жанры. А композиции, возводящие к нему свою родо­словную, сегодня звучат не только в подпольных ночных клубах, но и на ста­дионных концертах, в радио- и телеэфире, фоном в ресторанах и торговых центрах; иными словами, приблизительно везде.

Стиль, зародившийся в подпольных американских клубах скорее как музыка меньшинств — расовых и сексуальных, — ко второй половине стал массовым феноменом. Элементы диско появились в компози­циях самых популярных и влиятельных поп- и рок-исполнителей в диапазоне от ABBA до The Rolling Stones. А некоторые группы, например Bee Gees, при­знан­ные мастера сентиментальных хитов для радиоэфиров, и вовсе переква­ли­фицировались в диско-бэнд — и сорвали банк саундтреком к фильму «Лихорадка субботнего вечера» с танцующим Джоном Траволтой.

Впрочем, «Лихорадка» являла миру стерильный образ диско, адаптированный для широкой аудитории и лишенный связей с андеграундом. Музыка, звучав­шая в клубах вроде нью-йоркского Paradise Garage — центрах паломничества прежде всего геев и афроамериканцев, — была иной: более жесткой, современ­ной, раскованной, сексуальной. И более экспериментальной: так, в треках, спродюсированных итальянским иммигрантом Джорджо Мородером, роскош­ные оркестровки, унаследованные диско от соула и других более ранних разновидностей черной музыки, подменялись холодными электронными аранжировками и механистическим битом.

Donna Summer. «I Feel Love» (feat. Giorgio Moroder)

Другой продюсер, Том Молтон, стал пионером ремиксов, а также формата сингла — виниловой пластинки стандартного для лонгплея Лонгплей (от long play, «долгоиграющая пластинка») — виниловый диск, на каждую сторону которого записывается от 15 до 23 минут музыки, то есть один полноценный альбом. диаметра, на каждой стороне которой была при этом записана всего одна композиция. За счет этого каждая дорожка оказывалась значительно толще, и звук получался более сочным.

Несмотря на зажигательный танец Джона Траволты и на появление в диско-среде суперзвезд международного уровня, прежде всего Майкла Джексона, в обществе сохранялось предубеждение против этих звуков и породившей их сцены. 12 июля 1979 года на стадионе в Чикаго — по иронии судьбы в том самом городе, где вскоре появится хаус — прошла «ночь уничтожения диско»: в рамках мероприятия, вызывающего неуютные ассоциации с нацистскими ритуалами сжигания книг, при большом скоплении народа были взорваны тысячи диско-пластинок. Акция позиционировалась как протест сугубо музыкальный — любители традиционного гитарного рока против новомодной танцевальной «попсы», — однако расистский и гомофобный подтекст угады­вался в этом действе без труда.

Farley «Jackmaster» Funk. «Funkin’ with the Drums Again»

Marshall Jefferson. «Move Your Body»

Среди прочего чикагские гастролеры посетили манчестерский клуб The Haçienda, место силы здешнего музыкального андеграунда. История клуба связана прежде всего с группой New Order, а также менеджером Тони Уил­соном и его влиятельным независимым лейблом Factory Records. New Order, выходцы из мира гитарного рока (под именем Joy Division выпустили два эпохальных альбома сумрачно-исступленного постпанка с Иэном Кёртисом у микрофона), давно проявляли интерес к танцевальной электронике — активно задействовали синтезаторы, семплеры и драм-машины, издавали свои записи на синглах и стремились нащупать баланс между песен­ной поп-музыкой и клубным звучанием. Хаус был логичной следующей остановкой на их творческом пути — и влияние жанра будет хорошо слышно в их альбоме «Technique».

T-Coy. «Cariño»

Soft Cell. «Tainted Love»

До появления хауса именно северный соул был кузницей диджейских кадров. Во времена его расцвета основным форматом взаимодействия артиста и ауди­тории все еще оставался живой концерт, однако организовать десяткам безвестных американских певцов и певиц британские гастроли было невоз­можно по вполне понятным экономическим и логистическим причинам. Поэтому клубная публика постепенно привыкала танцевать под фонограмму — треки, которые умело подбирали и чередовали в своих сетах специально обученные люди. Каждый из них обладал своей заботливо собранной коллек­цией звуковых деликатесов и строго охранял ее от конкурентов — в обиход даже вошла практика заклеивания лейблов пластинок белой бумагой, чтобы никто не мог заказать себе океана тот же самый релиз. Ее эхом в эпоху рейва стали анонимные с белым «яблоком» без опознавательных знаков: популярный формат бытования новой музыки на заре развития сцены.

Майк Пикеринг был частью именно этой культуры, и в хаусе он, по собствен­ному признанию, увидел второе пришествие северного соула. Саундтрек был иным, но сам процесс — весьма схожим: подогретые запрещенными веществами экстатические танцы всю ночь напролет, незабываемые вече­ринки, на которые клабберы съезжаются со всей округи, диджеи как своего рода режиссеры массового веселья, мастерски выстраивающие драматургию своих сетов, даже специфическое арго, понятное лишь людям «в теме». Забросив электропоп-группу Quando Quango в 1986 году, Пикеринг с головой нырнул в новую увлекательную историю — и в своем перерождении в музы­канта-электронщика оказался не одинок. Похожую кривую описала, например, карьера Грэма Мэсси — гитариста авангардистской постпанк-группы Biting Tongues, основавшего 808 State.

808 State. «Pacific State»

Psychic TV. «Tune In (Turn On The Acid House)»

Считается, что самим названием жанра «эйсид-хаус» мир обязан чикагскому дуэту Phuture. Отчасти это так: их композиция «Acid Tracks», сочиненная в 1986 году, повсеместно признается первой записью в новом жанре. Впрочем, сами участники Phuture придумали для своего произведения другое заглавие — «In Your Mind». Однако когда диджей Рон Харди принялся регулярно заводить трек на своих вечеринках Music Box, посетители стали называть его «тем самым эйсид-треком Рона». Народное наименование прижилось, и официально запись была издана под заголовком «Acid Tracks».

Phuture. «Acid Tracks»

Околомузыкальная среда воспроизводила расслоение общества, с которым власть никак не боролась, скорее даже наоборот: поощряла. Консервативное правительство Маргарет Тэтчер с его радикально капиталистическими уста­нов­ками пестовало индивидуальную инициативу и, напротив, пресекало любое коллективное действие. Шахтерские забастовки середины окончились поражением профсоюзного движения, а в интервью журналу Woman’s Own Тэтчер произнесла одну из своих крылатых фраз: «Не существует такой вещи, как общество. Есть лишь отдельные мужчины и женщины, а также семьи. Люди должны заботиться о себе сами…» «There is no such thing as society. There are individual men and women, and there are families. It is our duty to look after ourselves…»

Хаус, как и породивший его диско, с самого начала нес в себе инклюзивный посыл. В вышла новая версия популярного трека «Can You Feel It» Ларри Хёрда (под псевдонимом Fingers Inc.), в которой на оригинальный хаус-инстру­ментал положили прочувствованную речь другого деятеля сцены, Чака Роберт­са, обыгрывавшую омонимию слов house («дом») и house (музыкальный стиль):

Fingers Inc. «Can You Feel It» (feat. Chuck Roberts)

Но как вдохнуть эту толерантность в общество, абсолютно к ней не готовое? Музыка здесь была бессильна — и на помощь пришла химия.

В августе 1987-го четверо британских диджеев решили отметить день рожде­ния одного из них — Пола Окенфолда — на испанском острове Ибица, который издавна был известен как место паломничества разнообразной неформальной молодежи. Здесь они попали на вечеринки, которые устраивал диджей Аль­фредо Фиорито — чикагский хаус звучал на них наряду с регги, соулом, и другой музыкой. Но звуковые впечатления меркли перед впечатле­ниями иного свойства: на Ибице британцы впервые попробовали экстази — белую таблетку с веществом, по науке называемым метилендиокси­метамфета­мином, сокращенно MDMA.

Пример Phuture доказывал, что для появления эйсид-хауса запрещенный допинг совершенно необязателен, но в сложении британской танцевальной сцены, того грандиозного рейв-сообщества, которое, собственно, и сделало эту музыку массовым явлением, MDMA сыграл ключевую роль. На первых порах экстази создает ощущение эйфории, снимает тревожность и провоцирует безудержную симпатию к окружающим — благо­даря этим его свойствам некоторые ученые даже лоббировали его легализацию для применения в психиатрии (здесь необходимо заметить, что в этом специ­фи­ческом эффекте кроется и опасность MDMA, о чем позже рассказывали в том числе и деятели эйсид-хаус-сцены: в погоне за неповторимым ощуще­нием человек, подсевший на экстази, принимается увеличивать дозу или комби­нировать его с другими веществами, что рано или поздно может привести к необратимым последствиям).

Логотипом Shoom — а также всей юной рейв-культуры — стала улыбающаяся рожица на ярком желтом фоне: внятный образ позитивных вибраций, которые на раннем этапе исходили от эйсид-хауса. Позитивная атмосфера достигалась с помощью верно выбранного саундтрека — и должного количества белых таблеток; сторонние наблюдатели с изумлением смотрели на то, как на эйсид-хаус-вечеринках друг с другом братались те, кто еще вчера при встрече в пабе непременно обменялись бы ударами в морду — вплоть до фанатов разных футбольных команд. Романтически настроенные критики писали о том, что, вопреки постулатам Маргарет Тэтчер, в Англии все же обнаружилось всамде­лишное общество, — умалчивая о том, что общность, достигнутая совместным употреблением наркотика, вряд ли окажется долговечной. Вернувшись в Лон­дон спустя всего несколько месяцев после неприятного опыта с «музлом», Майк Пикеринг не мог поверить своим глазам: набитый до отказа клуб упоенно танцевал под его сет. Вполне вероятно, среди танцующих были те самые гопники, которые еще недавно требовали от него «пояснить за звук».

Обложки фэнзина Boy’s Own © boysownproductions.com

Делать музыку теперь тоже было просто: не требовалось не то что хорошо играть на инструментах — этот ценз отменила еще предыдущая революция, панк-роковая, — но и вообще на них играть. Семплер позволял склеивать новые треки из мелко нарезанных фрагментов чужой музыки — и ранний британский эйсид-хаус, в отличие от чикагского, вовсю использовал этот метод, в США скорее ассоциирующийся с хип-хопом.

M.A.R.R.S. «Pump Up the Volume»

D Mob. «We Call It Acieed»

The Shamen. «Ebeneezer Goode»

Наиболее тесного сплава рок-музыки и эйсид-хауса удалось добиться — где же еще? — в Манчестере, где локальной культурной средой продолжали заведо­вать группа New Order и клуб The Haçienda. Лидерами движения, которое с легкой руки клипмейкеров Factory Records окрестили «мэдчестером» (от mad, «безумный»), стали ансамбли Stone Roses и Happy Mondays. В составе Happy Mondays с первых дней был не игравший ни на одном инструменте танцор по прозвищу Без — вроде Олега Гаркуши в «Аукцыоне», — а их дебют­ный сингл назывался «Freaky Dancin’» («Странные танцы»). Но истинным девизом целой сцены стало название другого релиза Happy Mondays, четырех­песенной EP «Madchester Rave On» («мэдчестерский рейв в разгаре»).

Вот метод Happy Mondays: яркий мелодизм, отличавший лучшие образцы британской со времен The Beatles, мощный гитарный драйв, аутентичное происхождение (лидер проекта Шон Райдер был вполне класси­ческим гопником и наглядно транслировал в текстах, а также в самой манере речи и поведения соответствующую жизненную правду) — и все это на ритми­ческом каркасе эйсид-хауса. В лучших полноформатных альбомах группы, «Bummed» и «Pills ’n’ Thrills and Bellyaches», монотонный гипнотический бит — частью живой, частью электронный — отчетливо выведен в миксе на передний план. А чтобы гарантировать попадание песен на рейв-вечеринки, Happy Mondays взяли за правило заказывать ремиксы на свое творчество деятелям танцевальной музыки, включая того же Пола Окенфолда — он вдобавок выступил и сопродюсером диска «Pills ’n’ Thrills and Bellyaches».

Happy Mondays. «W.F.L.» (Paul Oakenfold Remix)

Ярчайшим свидетельством признания достижений манчестерской сцены стала официальная тема чемпионата мира по футболу 1990 года, которую на правах патриархов британской электронной поп-музыки сочинили New Order. Правда, намек в припеве «E is for England» был настолько прозрачным, что Футбольная ассоциация Англии запретила группе выносить эту строчку в заголовок, — трек получил название «World in Motion».

New Order. «World in Motion»

Пожалуй, среднестатистический футбольный стадион к 1990 году мог бы стать подходящим местом для танцевальной вечеринки: счет желающих регулярно посещать рейвы уже шел на десятки тысяч. Из душных клубов вроде Shoom электронная музыка переехала на существенно более крупные площадки — от заброшенных промышленных зданий и ангаров в городской среде до широ­ких лугов и полей в сельской местности. Впрочем, рост популярности эйсид-хауса — или рейва, как его называли все чаще — сулил движению не только экономические и творческие бонусы, но и серьезные испытания: как внешние, так и внутренние.

Наряду с музыкантами и слушателями, диджеями и клабберами важными участниками процесса с 1988 года стали промоутеры. Если Дэнни Рэмплинг сам сводил пластинки за пультом в Shoom, то организаторами масштабных рейвов зачастую были люди, не имевшие прямой связи с музыкой — такие, как, например, стоявший за вечеринками Apocalypse Now и Sunrise человек по име­ни Тони Колстон-Хейтер. Их деятельность диктовалась прежде всего экономи­ческими интересами: танцевальная музыка стала осознаваться как простран­ство, в котором можно неплохо заработать. Это, конечно, шло вразрез с идеа­ли­стическими установками раннего эйсид-хауса, и некоторые нововведения Колстона-Хейтера не находили понимания у ветеранов движения: например, приглашение телевизионной съемочной группы на один из рейвов — или цены на билеты, да и вообще вход по билетам как таковой.

С другой стороны, все возрастающий масштаб вечеринок неизбежно размывал ту музыкально-химическую общность, которая отличала раннее рейв-движе­ние. Родоначальники британского эйсид-хауса жаловались на то, что в клубах стало много совсем случайных людей — так называемых acid teds; фэнзин Boy’s Own ввел в обиход присказку «better dead, than acid ted» («лучше умереть, чем стать эйсид-тедом»). Не говоря о том, что в ситуации клубной вечеринки на 200 человек чаемое всеобщее равенство видится вполне достижимым: диджей и танцующие находятся на одной волне. Вечеринка на несколько тысяч людей уже больше похожа на : диджею, повелевающему такой толпой, трудно избежать соблазна превратиться в звезду, в проповедника новой веры. Конец — эпоха, когда в Великобритании появляются диджеи-суперзвезды и, соответственно, исчезает тотальный демократизм раннего эйсид-хауса: журнал Mixmag рапортовал, что диджей Sasha в Манче­стере пользуется статусом небожителя — вплоть до того, что клабберы, околдованные его сетами, просят его целовать своих девушек.

Сет DJ Sasha в клубе Shaboo

Резонанс привел к тому, что танцевально-электронной музыкой впервые заинтересовались политики — и полиция. Рейвы в самом деле нарушали целую россыпь законов: от антинаркотических — экстази был запрещен в Великобри­тании с 1977 года — до тех, что предписывали клубам закрываться в два часа ночи. В Скотланд-Ярде сформировали целый департамент — Pay Party Unit — по борьбе с нелегальными вечеринками.

Ирония судьбы в том, что организаторы рейвов и сами нуждались в помощи со стороны правоохранительных органов. Где есть бизнес, затрагивающий десятки тысяч человек, там крутятся большие деньги, а где крутятся большие деньги, там неминуемо появляется криминальный элемент. Распространение экстази на танцевальных вечеринках быстро прибрали к рукам «крутые парни», такие как «Белый Тони» Джонсон, кошмаривший «Хасиенду» и другие появ­ляв­шиеся на волне эйсид-хаус-бума в Манчестере клубы вроде Konspiracy. Однако полиция предпочитала бороться с рейвами как явлением — а не с теми, кто крышевал процветавший на них наркобизнес.

Все изменилось к концу 1989 года. По результатам «моральной паники» в прессе правительство приняло первый антирейверский закон — Акт о развлечениях; наказание за организацию нелегальной вечеринки увеличи­валось в десять раз, до 20 000 фунтов, в особых случаях предусматривалось и лишение свободы. В новогоднюю ночь Тони Колстон-Хейтеру не дали провести грандиозный рейв в честь смены десятилетий: полиция набралась опыта в борьбе с тусовщиками, и отмазки вроде съемок клипа Майкла Джексона больше не работали.

В 1990-м последовал Акт о трансляциях, позволявший правоохранительным органам конфисковывать оборудование — включая коллекции пластинок! — деятелей пиратского радио. Параллельно им было предложено легализовываться — в лучших традициях политики кнута и пряника. Некото­рые энтузиасты с отвращением отмели эту идею: лондонские диджеи PJ и Smiley даже выпустили под псевдонимом Rum & Black трек с говорящим названием «Fuck the Legal Stations».

Rum & Black. «Fuck the Legal Stations»

Однако другие популярные вещатели, например Kiss FM или Sunset, сочли возможным отказаться от пиратства. В итоге электронная музыка кругло­суточно зазвучала в легальном радиоэфире — но, разумеется, уже без призывов приходить на нелегальные мероприятия.

SP 23 — один из многочисленных псевдонимов, которые использовали в своих релизах диджеи, объединившиеся в саундсистему Spiral Tribe. Воинственное кислотное техно их треков даже на звуковом уровне имело мало общего с жизнеутверждающим эйсид-хаусом, звучавшим в клубе Shoom или на вече­ринках Sunrise. Иным был и смысл их музыкальной — и общественной — деятельности, хотя формально Spiral Tribe просто перехватили эстафетную палочку у промоутеров конца и занялись организацией нелегальных рейвов на просторах сельской Англии.

SP 23 (Spiral Tribe). «Out of the Blue»

«Если Тони Колстон-Хейтер считал идиллические английские пейзажи площадкой для воплощения в жизнь своих идей по организации обществен­ного досуга, то „спирали“ видели в них политический потенциал и восприни­мали как место решающей битвы между угнетателями и угнетенными, — писал историк рейва Мэттью Коллин в книге „Altered State“. — Они верили, что электронная музыка — это новый фолк, что она дает голос культурно ущемлен­ным, а чтобы этот голос был услышан, ее нужно играть максимально долго и на максимальной громкости. Рейвы они трактовали как шаманские ритуалы, которые благодаря новым технологиям, наркотическим веществам и неустанным танцам смогут вернуть городской молодежи утерянную связь с землей, предотвратив неумолимо наступающий экологический кризис».

Словом, идеология Spiral Tribe и сходно мыслящих рейверов была диковинным коктейлем из марксизма, психоделической философии Тимоти Лири и разного рода конспирологических теорий — и в ее осуществлении участники саунд­системы были фанатичны. Внешне они ничем не напоминали апологетов эйсид-хауса с их смайликами и цветастыми шмотками: это были суровые коротко стриженные люди в черном; на протяжении трех лет они разъезжали по стране с нелегальными выступлениями, охотно шли на конфликт с поли­цией и доводили до истощения и самих себя, и посетителей рейвов безжа­лостно долгими и мощными сетами.

Таким образом, к началу стратегический союз тревеллеров и рейверов, в равной степени страдающих от политического закручивания гаек, был неизбежен. А самым ярким достижением этого союза стал грандиозный недельный фестиваль Castlemorton Common, прошедший в графстве Вустершир в мае 1992 года. По разным подсчетам, на нем собралось от 20 до 40 тысяч человек — не успев предотвратить мероприятие, полиция предпочла не вмеши­ваться и ограничиться мониторингом ситуации. Организовано все было буквально «по учебнику» эйсид-хауса: никакой платы за вход, никаких звездных диджеев, полное равенство и демократизм, информация передается по пиратским радиоканалам и просто из уст в уста. Свою роль в промоушене фестиваля сыграла и истерика в прессе: после нескольких газетных репорта­жей, клеймивших рейв и попустительство полиции, любители танцевальной музыки со всей страны побросали свои дела и выдвинулись в Каслмортон, чтобы присоединиться к празднику.

Как и Вудсток для шестидесятников, Castlemorton Common стал для поколения рейва больше, чем просто музыкальным фестивалем. В своем роде это был грандиозный финальный аккорд эпохи — восклицательный знак, которым завершалась история эйсид-хауса в ее первоначальной фазе. Спустя несколько месяцев после Вудстока случился печально известный опен-эйр в Алтамонте, положивший конец шестидесятнической утопии. После Каслмортона стихий­ных рейвов такого масштаба просто больше не было, а вся сила британской государственной машины оказалась направлена на то, чтобы исключить саму возможность их возникновения.

Главным следствием этой госдеятельности оказался тот самый принятый в ноябре 1994 года Акт о криминальной юстиции и общественном порядке, по которому:

— сразу несколько правонарушений переводились из административных в уголовные — прежде всего это касалось незаконного проникновения на территорию частного или общественного владения и было направлено главным образом против нелегальных рейвов, которые чаще всего устраива­лись в промышленных зданиях и под открытым небом;

— полиции предоставлялось право пресекать собрания двадцати и более человек с целью прослушивания музыки (от этого пункта в последующие годы пострадают в том числе и некоторые граждане Великобритании, никак не свя­зан­ные с рейв-культурой: однажды на его основании, например, разгонят невинное деньрожденное барбекю на свежем воздухе);

— конкретизировалось, какая именно музыка в наибольшей степени попадает под подозрение — хаус, техно и вообще танцевальная электроника: здесь как раз фигурировала процитированная выше формулировка про «повторяющуюся последовательность ритмических биений».

Правозащитники возмущались предельно расплывчатыми формулировками документа, но его вступлению в законную силу не помешала ни их критика, ни несколько масштабных демонстраций в Лондоне. На одной из них, правда, произошло историческое событие: патетический текст Чака Робертса, тот самый «гимн хауса», который использовал в треке «Can You Feel It» Ларри Хёрд, на оглушительной громкости прозвучал из колонок в самом сердце Лондона, прямо на Трафальгарской площади. Другим историческим событием можно считать выступление электронного дуэта Orbital на фестивале Гластонбери: разномастные саундсистемы и без того уже несколько лет непре­менно фигурировали на главном рок-фестивале Великобритании, но — на пти­чьих правах, без разрешения, в рамках эдаких танцевальных «оккупаев»: приезжает грузовик тревеллеров, из него извлекается нехитрое оборудование, и через десять минут все уже танцуют. В Orbital, некогда назвавшие свой проект в честь лондонской магистрали, которая связала центр города с удаленными промзонами — местами проведения нелегальных рейв-вече­ринок, — стали первыми деятелями танцевально-электронной сцены, высту­пив­шими в Гластонбери официально, по приглашению организаторов.

Orbital на фестивале Гластонбери в 1994 году

И все же, несмотря на эти локальные достижения, Акт о криминальной юсти­ции и общественном порядке в целом воспринимался в рейв-тусовке как сокрушительное поражение — и как повод для гнева и обиды. Выразить эти эмоции, однако, возможно было лишь музыкальными средствами: любой другой протест не имел смысла и потенциально сулил проблемы с законом. Поэтому многие артисты откликнулись на принятие антирейверских законов свежими треками. Те же Orbital, например, выпустили композицию под назва­нием «Are We Here? (Criminal Justice Bill?)»: четыре минуты (но не 33 секунды) полной тишины, которая говорила больше, чем любые слова.

Проект Autechre — видные представители направления IDM, о котором будет сказано ниже — включили в свою EP с говорящим названием «Anti» трек «Flutter», в котором намеренно исключены ритмические повторения: рисунок ударных едва заметно изменяется от такта к такту. Таким образом, указывали музыканты, эта композиция не нарушает условий Акта о криминальной юсти­ции и общественном порядке — впрочем, далее они советовали на всякий случай приглашать на каждую вечеринку профессионального музыковеда, на случай, если у полиции возникнут вопросы.

Autechre. «Flutter»

А группа The Prodigy — восходящие звезды танцевальной электронной музыки, которым в скором времени предстояло вывести ее на стадионные площадки — совместно с проектом Pop Will Eat Itself записала трек «Their Law» с не нуждаю­щимся в переводе рефреном «fuck them and their law»; песня вошла в альбом «Music for the Jilted Generation».

The Prodigy (feat. Pop Will Eat Itself). «Their Law»

Между Orbital, Autechre и The Prodigy нет почти ничего общего — если не счи­тать само по себе электронное звучание (в противовес живому). Это показа­тельно: отмечавшееся выше идеологическое расслоение танцевально-элек­тронной сцены в начале 1990-х повлекло за собой расслоение творческое. На фундаменте выросло полдюжины новых стилей электронной музыки, каждый из которых развил его эстетику.

Так, например, хардкор — именно его на первых порах играли The Prodigy — дополнил ровный ритм хауса так называемыми брейкбитами, энергичными барабанными сбивками и синкопами (иногда словом «брейкбит» обозначают и сам стиль). Это была исступленная, жесткая музыка для клубных танцев и дикого веселья, требующая непременного — и моментального — физиче­ского вовлечения.

John + Julie. «Circles (Round and Round)» (Vicious Mix)

Вконец избавившись от прямой бочки на каждую сильную долю, хардкор переродился в джангл, или — музыку не менее скоростную и энергичную, но более извилистую, текучую, с захватывающе неровным пульсом и утробными низкочастотными басами. Джангл оказался первым преимущественно черным музыкальным стилем внутреннего, британского происхождения: он не был завезен из США или с Карибских островов, но родился уже на территории Соединенного Королевства.

Goldie. «Inner City Life»

Маниакальные, загнанные темпы джангла уравновешивались седативным звучанием трип-хопа, который возник в провинциальном портовом Бристоле, но вскоре приобрел популярность по всей стране (и за ее пределами). Если джангл, несмотря на отчаянно ломаные ритмы, все еще мог вполне успешно функционировать как танцевальная музыка, то с его психоделиче­ским звуком и сумрачной, параноидальной атмосферой лучше годился для слушания — и неудивительно, что единицей измерения стиля стала песня со словами, а не инструментальный трек.

Massive Attack. «Unfinished Sympathy»

Концепцию электронной музыки для слушания — в противовес танцевальным боевикам — в начале продвигали многие деятели сцены, в особенности те, кому не был по нраву бескомпромиссный угар хардкор-рейвов. Среди много­численных терминов, которыми предлагалось описывать эти звуки, в конечном счете победил вариант IDM, или intelligent dance music (дословно «умная танцевальная музыка»). Этот зонтичный ярлык вешали и продолжают вешать на совершенно разные записи с единственным общим знаменателем: внимательно их слушать — зачастую более перспективное занятие, чем под них двигаться.

Aphex Twin. «On»

В дальнейшем на протяжении и мозаика танцевально-элек­тронной музыки становилась все более и более дробной: джангл мутировал в гэридж, гэридж — в тустеп, тустеп — в дабстеп. Все эти стили в свою оче­редь делились на более мелкие подстили, а те — на подстили подстилей, но каждый неизбежно содержал в себе более или менее явное воспоминание об эйсид-хаусе (не говоря о направлениях внутри самого хауса, тоже благо­получно продолжавших существовать: прогрессив-хаус, эмбиент-хаус, тек-хаус и так далее).

Klaxons. «Atlantis to Interzone»

Иной подход демонстрирует продюсер Уилл Беван, более известный как Burial: по его собственному признанию, меланхоличный предрассветный дабстеп его первых двух альбомов, «Burial» и «Untrue», — это своего рода воображаемый звуковой портрет сцены, которую он не застал в силу возраста.

Burial. «Raver»

В чистом виде эпоха британского продлилась всего несколько лет, но ее эхо не затихает: любая масштабная танцевальная вечеринка по сей день называется рейвом — вне зависимости от того, какая именно разновид­ность электронной музыки на ней звучит.

Автор благодарит за помощь в подготовке текста Марка Симона, Ника Завриева и Дэниела Дилана Рэя.

Этот материал — часть проекта «Британская музыка от хора до хардкора», включающего не только тексты, но и подкаст о главных музыкальных явлениях Великобритании. В выпуске про рейв Лев Ганкин, Марк Симон и Ник Завриев обсуждают, как электронная музыка изменила страну и мир в целом.

Источник