пример так называемого вранья
Новое в блогах
СЛУЧАИ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВРАНЬЯ
В ночь со среды на четверг 7-8 февраля в Сирии погибли десятки, а возможно и сотни россиян. По одним данным в ходе боестолкновения коалиция США уничтожила около двухсот, по другим около шестисот сотрудников ЧВК Вагнера, то есть вооруженных россиян, которых Кремль направил в Сирию не в составе ВС РФ, а как бы «частным порядком», что дает возможность лгать о том, что «ихтамнет». Главное государственное агентство РИА Новости 12.02.18, то есть, через 4 дня после события публикует статью под заголовком: «В Сирии при авиаударе коалиции во главе с США погиб россиянин». И далее сообщается о гибели активиста «Другой России» Кирилла Ананьева.
Российские СМИ лгут не меньше, а, пожалуй, что и больше, чем советские. Но делают это иначе, поскольку находятся в совершенно иной информационной ситуации. Советская пресса ни слова не сказала ни о Новочеркасском расстреле 1962 года, ни о Чернобыльской катастрофе в 1986 году. О высадке на Луну в 1969 Нила Армстронга и Базза Олдрина сообщали так, что значительная часть россиян до сих пор верит что никаких американцев на Луне никогда не было. В информационной ситуации 21 века можно, конечно, врать тупо, по старинке отрицая очевидное. Это про «ихтамнет» и про то, что в России нет, и не было государственной поддержки допинга. Но когда аудитория некоторых блогов превышает аудиторию телепередач тупое вранье по старинке себя не оправдывает, поэтому российские СМИ врут так, как это было в случае с освещением гибели бойцов ЧВК Вагнера. РИА Новости пишет: «погиб россиянин». Любой нормальный человек, прочтя этот заголовок, понимает, что погиб один гражданин России. Но у лжецов из РИА Новости на случай, если их поймают за руку, есть «отмазка»: они же не написали «только один». Это как в случае с формулой «два срока подряд»…
Любимый путинский ученый Ковальчук снисходительно пожурил американцев за то, что у них «всегда было много пузырей» и стал врать россиянам про роль российской науки в мире. Михаил Ковальчук врал авторитетно и вдохновенно. Формулу: «мы – интеллектуальные доноры» Ковальчук повторил многократно. Было видно, что она ему очень нравится. В какие-то моменты Михаил Ковальчук напоминал Хлестакова. Помните: «моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт Дьявол», «Норма»… в один вечер, кажется, все написал, всех изумил… «Фрегат Надежды», «Московский телеграф»… все это я написал».
«ПЕРЛОВКА» ОТ СТАНКЕВИЧА
Сергей Станкевич очень хочет попасть в круг патриотических людоедов. Ему зачем-то очень надо, чтобы людоеды принимали его за своего и забыли его членство в Московском народном фронте, Межрегиональной депутатской группе и прочих ошибках либеральной молодости. Для этого он встает на четвереньки, скалит зубы и рвет зубами сырое мясо. Не помогает. Людоеды Станкевичу не верят. Для них он все равно не настоящий людоед. И в этот раз Соловьев не поверил Станкевичу и шутку его про «перловку» отверг, сославшись на то, что «такими вещами не шутят». Ерунда, конечно. В студии Соловьева шутят еще и не так, но право на такие шутки у людоедов надо заслужить долгим и усердным людоедством, а неофитов и перебежчиков не любят нигде…
С «перловкой» начинающий людоед Станкевич, конечно, неплохо придумал и сделал неплохую заявку на включение в клуб истинных людоедов, которых в студии Соловьева уважают, а не подвергают постоянным насмешкам и унижениям, что все время происходит со Станкевичем. Ему еще много надо работать над собой, например, придумать какие-нибудь веселые кулинарные ярлыки для других трагических событий, например, для Голодомора, ленинградской блокады, Катыни. Тут главное не останавливаться и все получится, так что, вперед, Сергей Борисович!
НЕПРАВИЛЬНЫЙ БОТОКС «ПРИДУРКА РОДЧЕНКОВА»
Пример так называемого вранья
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
«Это опять-таки случай так называемого вранья. » или Ещё одна голова в лапы Бегемоту
Кто не узнал сходу, напоминаю: в названии процитирована чуть менее расхожая фраза из той же главы «Мастера и Маргариты», что и наше знаменитейшее всё
Поздравляю вас, гражданин, соврамши .
В оригинале этот гениальный, полный безудержного смеха и нынче вдруг снова актуальный эпизод звучит (очень сокращённо) так:
«Так что же говорит этот человек?
А он попросту соврал! — звучно, на весь театр сообщил клетчатый помощник и, обратясь к Бенгальскому, прибавил: — Поздравляю вас, гражданин, соврамши!
Стараясь покрепче овладеть собой, (Бенгальский) по привычке потер руки и голосом наибольшей звучности заговорил так:
– Вот, граждане, мы с вами видели случай так называемого массового гипноза. … Сейчас, граждане, вы увидите, как эти, якобы денежные, бумажки исчезнут так же внезапно, как и появились.
Тут он зааплодировал, но в совершенном одиночестве, и на лице при этом у него играла уверенная улыбка, но в глазах этой уверенности отнюдь не было, и скорее в них выражалась мольба.
. Наступило полное молчание, которое было прервано клетчатым Фаготом.
– Это опять-таки случай так называемого вранья, — объявил он громким козлиным тенором, — бумажки, граждане, настоящие!
– Между прочим, этот, — тут Фагот указал на Бенгальского, — мне надоел. Суется все время, куда его не спрашивают, ложными замечаниями портит сеанс! Что бы нам такое с ним сделать?
– Голову ему оторвать! — сказал кто-то сурово на галерке.»
Вспомнился мне этот эпизод при просмотре видеозаписи одного недавнего диалога. Вспомнился сразу, как будто взорвалась в голове весёлым хлопком петарда: уж больно один из собеседников своими неуверенностью и мольбой во взгляде напомнил точно так же, как и он, попавшего в переплёт Бенгальского.
Этот несчастный собеседник, который тоже себе на беду очутился соврамши в небывалой ситуации – генерал Джеймс Клэппер, директор Национальной разведки ( National Intelligence – высшее правительственное ведомство США, возглавляющее Разведывательное сообщество в составе 16 отдельных спецслужб, в том числе ЦРУ и АНБ). А беседовал он с сенатором Роном Уайденом, на очередном заседании в рамках слушаний в сенатском Комитете по делам разведслужб Конгресса США, состоявшемся 12 марта 2013 г. Дальше цитирую то, что, отсмеявшись при виде бедного Клэппера-Бенгальского, записал с монитора
Сен. Уайден: Прошлой весной на одном из заседаний директору АНБ задали вопрос по поводу роли, которую АНБ играет в слежке за гражданами США. Цитирую его ответ: «Когда говорят, что у нас есть миллионы или даже сотни миллионов досье на людей, это абсолютная неправда.»
Я уже дюжину лет проработал в нашем комитете, но по-прежнему не знаю, что такое досье в данном контексте, и потому и хочу теперь спросить. Хочу посмотреть, сможете ли вы ответить простым «да» или «нет» на вопрос: собирает ли АНБ хоть какую-нибудь, вообще любую информацию о миллионах или даже сотнях миллионов граждан США?
Ген. Клэппер (не задумываясь, уверенным голосом, но с опущенными глазами): Нет, сэр.
Сен. Уайден (с очевидным упором в голосе и во взгляде): Значит, не собирает?
Ген. Клэппер (очевидно спасовав, запинаясь и невнятно): Намеренно – нет. В некоторых случаях у них такое может получиться. случайно. но намеренно. нет.
Явная неуверенность сохранилась у Клэппера и намного позднее, когда он принялся объяснять, что же всё-таки приключилось на том заседании. Например, в телеинтервью 9 июня он сказал две прямо противоположные вещи:
– . всё это обсуждение способствует свойственной нам в США прозрачности, и это хорошо. но одновременно оно причиняет огромный ущерб, поскольку наши противники, будь то противостоящие нам государства или злонамеренные группировки, злоупотребляют нашей прозрачностью. Прямо сейчас, пока мы тут говорим, они как бы садятся за парту и выучивают, как мы «это» делаем. (см. http://video.msnbc.msn.com/msnbc/52144169#52144169 хрон. 1:15)
Понятно ведь, что либо разоблачённая (?) тотальная слежка невозможна при всём желании – и тогда учиться тут нечему, и сколько о ней ни рассказывай, никакой ущерб никому не причинится; либо, наоборот, противник и впрямь срочно и жадно учится, потому что при нём разболтали реальные методы текущей оперативной работы; и тогда, действительно, велик ущерб. Но вот чтобы и то, и другое имело место одновременно – это точно вздор.
Что, собственно, понимает и сам Клэппер. Недаром ведь оговорился во всё том же интервью (имея в виду своё злополучное «Нет, сэр»):
Всё это у нас уже было, во всё том же поистине бессмертном романе:
«–Осетрину прислали второй свежести , – сообщил буфетчик.
– Голубчик, это вздор!
В переводе на злободневный язык: Если сказанное наименее неправдиво , «то это означает, что оно лживо!»
Зато гораздо более реалистично и вдумчиво отозвался на прозвучавшую в марте в Конгрессе США генеральскую «наименьшую неправду» обыкновенный рядовой читатель Т he Washington Post , следующим образом прокомментировавший на сайте газеты статью как раз на эту тему:
Клэпперу расставили западню; ему задали такой хитрый вопрос, что как бы он на него ни ответил, он всё равно оказывался в проигрыше. Скажи он правду – это было бы нарушением данной им клятвы не разглашать государственную тайну. А, солгав под присягой на сенатских слушаниях, он сразу оказался под угрозой обвинения в даче ложных показаний.
По-моему, именно здесь собака и зарыта.
Всё это было настолько очевидно в те времена, что США вступили во Вторую мировую, вообще не имея спецслужб (классические войсковые разведки в составе их ВС не в счёт), а в Великобритании они хоть и были, но имели совсем мизерный штат и были стыдливо и глубоко засекречены (ещё совсем недавно правительство Англии вообще вполне официально отрицало, что в его составе имеются полновесные служба внешней разведки – МИ-6 – и контрразведка – МИ-5).
А затем, через несколько лет, в конце 1940-х гг. началось возрождение и наращивание спецслужб уже в том виде, в каком они и существуют сегодня. Объяснять это «нетрадиционное» событие принято начавшейся тогда же в конце 1940-х «холодной» войной. Что в целом разумно.
Но вот как объяснить, что их наращивание продолжается (без снижения темпов) и через 25 лет после окончания той «войны», после полного разгрома и исчезновения СССР и «мирового социализма» вместе со всеми их спецслужбами? (Для примера: фирма Booz Allen , работающая почти исключительно на спецслужбы и не производящая никаких других военных изделий и услуг, в 2012 году по объёму полученного военного гос.заказа ($2,534,191,000) заняла 8-ое место среди главных военных подрядчиков США; см.: http://washingtontechnology.com/toplists/top-100-lists/2012/saic.aspx.) Особенно если учесть, что первые десять лет из этих двадцати пяти даже и «терроризма»-то ещё не было, чтобы с ним воевать? И при том, сколь ничтожно мало известно наверняка про реальных, а не киношно-выдуманных террористов («на кого они работают?», грубо говоря, мы не знаем).
По чьей-то злой воле – самих ли «террористов», или же их хозяев, в данном случае неважно – мы живём в гражданском обществе, как бы поделённом на две части: одна, подавляющее большинство общества, живёт (или во всяком случае в силу отсутствия конкретных врагов хочет жить) по обычным цивилизованным законам мирного времени; а другая, ничтожно малая по сравнению с первой, странным образом существует прямо тут же посреди всех остальных по законам времени военного, и это тоже – при полном отсутствии что войны, что противника, врага, как они прописаны в Конституциях всех наших стран.
И всё было бы ничего, если бы никто на новые угрозы и вызовы не закрывал глаза. Если бы, наоборот, рассматривали бы их в упор всем миром и изучали под лупой, копались бы неутомимо и дотошно во всех деталях и детальках, созывали всякий раз международные консилиумы и парламентские комиссии – и так до тех пор, пока уже никаких сомнений ни у кого из профессоров, академиков и народных избранников не останется. А дальше всё элементарно просто: Конституция не Библия – её можно и нужно периодически приводить в соответствие с прогрессом.
Так что всё могло бы быть ничего.
Не захочешь, а прочувствуешь, какая гроза должна была бесноваться у Булгакова в его писательской душе, когда он представлял себе:
Шерсть на черном коте встала дыбом, и он раздирающе мяукнул. Затем сжался в комок и, как пантера, махнул прямо на грудь Бенгальскому, а оттуда перескочил на голову. Урча, пухлыми лапами кот вцепился в жидкую шевелюру конферансье и, дико взвыв, в два поворота сорвал эту голову с полной шеи.
Случай так называемого вранья
Открытое письмо автору статьи «Верните действенность науке» («Эксперт» № 38, от 26 сентября 2011 г.), проф. М.С. Гельфанду, заместителю директора по науке Института проблем передачи информации РАН
— Это опять-таки случай так
называемого вранья, — объявил он
громким козлиным тенором…
М.А. Булгаков,
«Мастер и Маргарита»
Нелепым выглядит обращение к своему коллеге по работе через прессу, можно было бы, вроде, поговорить и при личной встрече, но не в этом случае. Вранье, публично обнародованное, требует публичного же и ответа. Надеюсь дать этот ответ не только в ТрВ-Наука, но и в уважаемом журнале, изначально опубликовавшем эту статью.
Очень хочется начать с эмоций, но начну с цифр и фактов, в главном в этой статье ложных. Объясняется это некомпетентностью, безответственностью или сознательными мотивами авторов — не мне судить. Все изложенное ниже легко может быть проверено любым читателем, у которого есть доступ к сервису Web of Science (WoS). Итак, базовый вопрос, на котором строятся все остальные выводы: о сравнительном научном весе Академии наук и вузов. Смотрим WoS: вот результаты официальной таблицы, где количество публикаций привязано к пятилетним периодам последовательно — 2001-2005, 2002-2006 гг., и т.д.
Так вот, доля публикаций, аффилированных с РАН, монотонно возрастала в течение каждого периода и в настоящее время, достигла примерно 50 %. Сравнивая публикационную активность РАН и вузов, авторы статьи, видимо, совершенно наивным образом предполагают, что в России всего лишь два источника научной продукции — РАН и вузы. Господа, а куда вы дели РАМН, РАСХН, НИЦ «Курчатовский институт», институты Рос-атома и других отраслей, Независимый московский университет (не входит в систему Минобрнауки России и даже не имеет его лицензии, но производит большое количество первоклассной научной продукции и активно, в том числе финансово, поддерживается РАН, в том числе и нашим институтом, о чем Вам, Михаил Сергеевич, хорошо известно)? И по какой графе проходит Академический университет академика Ж.И. Алферова? А Объединенный институт ядерных исследований? И многое, многое другое. То есть Вы вычли из общего числа публикаций публикации, явно относящиеся к РАН, и посчитали, что все остальное — это продукция вузов? Как говорится — святая простота.
Но даже приведенные выше цифры (полученные прямым обращением в базу данных Essential Science Indicators) являются лишь нижней границей количества публикаций РАН, и очень сильно заниженной. Объясняю.
Во-первых, некоторые российские академические журналы, например журнал ИРЭ РАН «Радиотехника и электроника» (издаваемый на английском языке под названием «Journal of Communications Technology and Electronics» и индексируемый в WoS), не содержат аффилиацию авторов (неизвестно почему, но это так, на это нужно обратить внимание и исправить).
Во-вторых (и это, видимо, наиболее существенное обстоятельство), — очень часто российские авторы, ссылаясь на институт, в котором они работают, не дают дополнительно указания на принадлежность этого института к РАН или полного официального названия (чего, кстати, не может быть с университетом — само слово «университет» поисковиком всегда будет определено). Только для нашего института, ИППИ РАН, мы установили до 30 % таких случаев. Полностью по Академии эти потери посчитать сложно, но при сильном желании руководства это сделать, по-видимому, возможно.
В-третьих, выясняется даже при не очень детальном просмотре, что сотрудники РАН, публикуясь со своими аспирантами в рамках гранта Минобрнауки, часто в качестве аффи-лиации упоминают только место своей дополнительной работы, например МГУ.
Но главный вред Вашей статьи — это попытка возвести «берлинскую стену» между ведущими (я подчеркиваю: ВЕДУЩИМИ) вузами и Академией. Академия и университеты (конечно, лучшие из них) связаны очень тесно. Я не говорю даже о Новосибирском государственном университете и Сибирском отделении РАН, где от рождения просто существует единая экосистема, но и в Москве, и в Питере, и в Томске, и в Самаре это тоже единая научная среда. Чтобы не ходить далеко за примером, возьмем наш институт, ИППИ РАН, уж здесь-то нам, и Вам, и мне, знакомо всё. Итак, сотрудники ИППИ работают в МГУ (совместный Учебно-научный центр), в МФТИ (две базовые кафедры), в ВШЭ (кафедра в Отделении прикладной математики и информатики), десятки сотрудников ИППИ обеспечивают учебный процесс на них, зачастую перечитывая университетские курсы, которые сегодня преподают слишком часто не на современном уровне. За 2010 г. в изданиях WoS сотрудниками ИППИ опубликовано 157 статей. По официальным результатам апрельской комплексной проверки, в Институте 148 молодых специалистов (в начале 2006 г. — всего 6). Мы с Вами только что вернулись из Геленджика, где уже три года ИППИ проводит Конференцию молодых ученых и специалистов Института, привлекая к участию талантливую молодёжь не только из России, но и из-за рубежа, в том числе студентов. В этом году Конференция была посвящена пятидесятилетию ИППИ и проводилась в одном из лучших на побережье отелей. Только от института на конференции присутствовало более 100 человек, в том числе Ваша молодежная лаборатория (Учебно-научный центр) практически в полном составе. Где же застой и умирание Академии, о которой Вы говорите в статье?
Можно не знать или не хотеть знать картину в целом, но ведь локальная картина Вам полностью известна, и она противоречит концепции статьи и ее главному, несомненно, наперед заданному посылу. Наука и мораль не ортогональны, не правда ли?
Вот написали Вы, Михаил Сергеевич, заместитель директора по науке известного академического института, статью совместно с другим большим человеком — ректором первого в стране (я не ошибаюсь, нет? хронологически, вроде, МИСиС был первым?) Научно-исследовательского университета. Ну, я допускаю, что цифры Вам подсунули, название дурацкое с дурацким рисунком в редакции дали, но что могло помешать хотя бы на известной выборке (МИСиС — ИППИ) проверить, насколько корректны ваши цифры. Ну, не страшно, мы за Вас это сделали. Вот результаты.
За 2010 г. публикаций в журналах, индексированных в WoS, у ИППИ — 157 единиц на 287 научных сотрудников, может, что-то пропустили, но точно — не меньше, и это не цифры из поисковика, это просто полный перечень со всеми реквизитами. Кстати, доля Вашей лаборатории в этом перечне очень заметна. Общее число цитирований за 2005-2010 гг. — 2530, индекс Хирша — 23.
Количество публикаций в WoS у МИСиС — по поисковику (поправляйте, если сможете, но мы это делали обстоятельно, искали и на misis и на комбинацию steel-alloys-moscow) в любом случае не более 110. На сайте МИСиС цифра
120 публикаций по 2010 г., ну, пусть так, будем на ней и базироваться. Количество «бойцов» в МИСиС, цитирую официальные документы — отчет 2010 г. из Интернета: «Образовательный процесс в университете обеспечивает 1390 человек профессорско-преподавательского состава (в том числе 874 — в Москве и 516 — в филиалах), из них 130 докторов наук, 345 кандидатов наук; имеют ученое звание профессора 128 человек, доцента — 200 человек». Делим одно на другое и получаем: «производительность труда» в МИСиС — 0,086 против 0,547 в ИППИ, более чем шестикратная разница в пользу ИППИ РАН. А ведь эти нехитрые операции Вы, Михаил Сергеевич как заместитель директора по науке ИППИ РАН могли бы и, главное, должны бы были сделать.
Да чего там МИСиС, с ним и априори всё было понятно. Возьмем нашего другого вузовского лидера — МИФИ. Как Вы думаете, сколько у них публикаций? Ответ: примерно 100 в год с монотонным снижением по годам, начиная с 2001 г. Вообще исключение составляет только МГУ (около 2500 в год), но это уже другая история.
Ну, а теперь поговорим уже не о лукавых цифрах, не о диагнозах, основанных на незнании, заблуждениях и обмане, а по существу, о предлагаемых способах лечения (по принципу: лучший способ лечения насморка — гильотина). Итак, логика рассуждений проста и понятна: если в научном смысле вузы и в удельном, и в абсолютном смыслах более эффективны, то рецепт процветания прост: выделить «хорошие» лаборатории и передать их в профильные университеты, а «плохие» распустить, имущество распродать, а высвободившиеся средства использовать для «формирования целевого пенсионного фонда» и увеличения грантового финансирования.
Теперь давайте пофантазируем и представим себе на секундочку, что Ваша идея начала завтра осуществляться. Как бы это могло произойти? Ну, МИАН Вы, понятное дело, вольете в мехмат, ПОМИ — в матмех, ФИАН — в физфак и МФТИ, Институт русского языка и литературы… куда там его? в педагогический или на филфак? Сложнее всего с нашим институтом, ИППИ, его, наверное, придется раздербанить частей на пять: частично — на мехмат, частично в — МТУСИ, частично… Вам самому еще не стало смешно?
Вообще, с учетом того, что базовая предпосылка о более эффективной вузовской науке является, очевидно, ложной, я бы предложил в точности обратную схему. Давайте будем отстраивать элитное образование на базе академических институтов, как это уже делает Жорес Иванович Алферов в Питере. Возьмем наш институт. По профессиональному потенциалу в области телекоммуникаций (наиболее математизированной и наукоемкой отрасли мировой индустрии) я могу с уверенностью сказать, что мы являемся единственной в стране организацией, в которой можно организовать полный фундаментальный цикл обучения (заранее прошу прощения у наших друзей из ГУАПа, они могут очень много, но мы всё же больше). Даже физтехи с факультета радиотехники и кибернетики, которых мы получаем на третьем курсе, нуждаются в чтении целого ряда дополнительных дисциплин — здесь и функциональный анализ, и теория случайных процессов, и дополнительные главы математической статистики, я уж не говорю о современном программировании, микроэлектронике и т.д. Ни один из так называемых профильных вузов не в состоянии это сделать ни сейчас, ни в обозримом будущем: база научная нужна, а откуда же ей взяться в каком-нибудь ‘университете чего-то и информатики’. Да, кстати, нам наша учебная деятельность стоит дорого, но мы не жалуемся, готовим для себя, заработаем.
А теперь в отношении «стоимости» публикаций. Когда сравнивают по этому критерию страны, то это можно понять. Но в данном случае что это? Это — суммарное бюджетное финансирование, деленное на количество публикаций? Если так, то, очевидно, что в Национальном исследовательском технологическом университете МИСиС при многократно большем, чем в ИППИ, бюджетном финансировании и меньшей публикационной активности в результате окажется, что «стоимость» публикаций в МИСиС существенно выше. И откуда же взялось приводимое в статье соотношение: «стоимость» публикаций в вузах в три раза ниже «стоимости» публикаций в РАН? Вы как ученый прекрасно знаете, что результат, приведенный даже без малейшего намека на методику его получения, очень похож на недобросовестность или, хуже того, жульничество.
С упорством достойным лучшего применения, Вы во всех Ваших публикационных статьях повторяете три совершенно заезженных сюжета: сюжет первый — Петрик, сюжет банальный и замызганный, всеми давным-давно понятый; второй — международная экспертиза (а кто бы спорил, только не надо думать, что это панацея от всех бед); и третий, главный, — это увеличение грантового финансирования с постепенным отказом от привычного системного. Два слова о грантах. Никто не станет отрицать и необходимость расширения грантового финансирования, и создания, по возможности, нескольких параллельно действующих грантовых систем. Однако всё не так просто. Не на грантах была построена великая советская наука, и не на грантах (точнее сказать, не только на них) сегодня работает западная наука.
Во Франции, например, как и везде, существуют гранты, но они могут быть истрачены только на оборудование, командировки и приглашения других ученых в лабораторию, но ни на один евроцент не увеличивают зарплату исполнителей. Кроме того, участие в грантах может рассматриваться как некая положительная характеристика, увеличивающая шансы на повышение на ежегодной переаттестации, но в реальности этот факт обычно мало на что влияет.
В США существует система 9-11. Университетский профессор имеет 9 оплаченных месяцев в год, но за счет гранта NSF (Национального научного фонда) может получить еще два оплаченных месяца, но с максимальным коэффициентом 1,5. Точное утверждение: за счет грантов в США можно увеличить базовую зарплату максимально на 33%. Смысл грантов в американской науке, конечно, не только и не столько в этом. Главное — в возможности оплачивать аспирантов, постдоков, больше ездить, но в любом случае основным принципом финансирования науки в гораздо большей степени, чем у нас, остается так не любимый Вами сметный принцип. Так что с грантами, виноват, господа, «поздравляю вас соврамши».
Вообще говоря, крайне наивно думать, что система поддержки науки и ученых, где бы то ни было в мире, основана на иных, нежели социальный заказ, мотивациях. Независимость исследователя, конечно, существует, а на уровне персонального ощущения даже, как правило, сильно преувеличивается, но на уровне государства, страны степень такой независимости не превосходит размера люфта в хорошо отлаженном механизме. Прекрасный пример — теория чисел. Абстрактнейшая из наук неожиданно во второй половине ХХ века приобретает второе дыхание, а объяснение этому всем хорошо известно: криптография, компьютерная безопасность стали очень нужны обществу, и общество «заказало» и оплатило этот рывок. Социальный заказ для научных исследований может формироваться развитой конкурентной средой, заботой о безопасности общества и государства, потребностью общества в более качественном здравоохранении, но так или иначе он всегда присутствует.
И главная проблема российской науки — это проблема собаки, потерявшей хозяина. Ну нет у нас сегодня в стране социального заказа, нет его! Наука, в сущности, никому не нужна, так…, чтоб «не хуже, как у людей». В промышленности конкурентная среда отсутствует, а там, где нет конкуренции, никакая наука не нужна. Ни обороне, ни здравоохранению мы тоже, видимо, особенно не нужны.
А что же делать? Во-первых, точно чего НЕ ДЕЛАТЬ — не делать революций. Вот, Вы там что-то об академической геронтократии писали, и ее, дескать, в первую очередь надо убирать. А я как директор постоянно думаю: а что будет, когда старики уйдут? Они, даже если сами уже не пишут, то по крайней мере точно знают, где настоящая наука, а где ее имитация. Кстати, если они и не пишут, то вовсе не по интеллектуальной немощи, а из почти забытого в погоне за публикационной активностью этического принципа: нет результатов, достойных имени, — значит нечего и бумагу портить. Да, есть у нас в институте свои ветераны, например академик Ю.Д. Апресян (81 год), академик Я.Г. Синай (76 лет). Дай бог всем нам, и молодым, и старым, быть в такой блестящей интеллектуальной, да и физической форме, как они (и не применительно к возрасту, а в абсолютных величинах). Яков Григорьевич приезжает к нам из Принстона каждое лето и ведет еженедельные семинары, работает с учениками, молодежью, руководит международными математическими конференциями, которые институт проводит раз в два года (в этом году среди докладчиков были известнейшие в мире математики: профессор Йельского университета, лауреат филдсовской премии Г.А. Маргулис, лауреат премии Неванлинны профессор MIT Мадху Судан и многие другие, в том числе и сам Яков Григорьевич Синай, всего более 200 человек из 15 стран мира). Юрий Дереникович Апресян является признанным в мире и стране лидером в области компьютерной лингвистики, научным руководителем лаборатории с большим количеством молодежи.
Вы таких людей собираетесь убирать? Уйдут они, исчезнет связь времен, а вместе с этим исчезнет вся наша наука, и будущим поколениям придется начинать с приглашения немецких профессоров (и уже теперь по-настоящему), как делали Петр и Екатерина.
Да и вообще, что касается возраста, сама по себе дискуссия о том, в вузах или в РАН средний возраст меньше, достаточно бессмысленна. Это всё равно, что сравнивать средний возраст двух футбольных команд. Причем тут возраст? Если ты сильнее — приходи и выигрывай.
С другой стороны, может, и неплохо, что такая статья, я хочу сказать ДАЖЕ такая статья, всё-таки появилась. Нам всем действительно есть о чем подумать, и есть поводы для дискуссии и принятия решений. Необходимо, на мой взгляд, прежде всего принять решение о критериях оценки деятельности институтов, критериях, которые должны быть адекватны сегодняшним вызовам. Если руководители страны оценивают деятельность РАН (правильно это или нет — сейчас даже не так важно) по критериям WoS, значит и институты должны внутренне оцениваться точно так же.
Я отлично понимаю доводы противников этой системы и сам могу привести массу аргументов против. Да, действительно, любой критерий оценки может отражать какие-то тенденции только на самом первом этапе, дальше сама среда начинает отыскивать контрприемы, позволяющие искажать все первоначально заложенные здравые идеи. Так, мы все знаем, что происходит сейчас с индексами цитирования в журналах. Если ты не ссылаешься на статьи из данного журнала, то шанс принятия твоей статьи в этот журнал от этого, мягко говоря, не становится выше. А самые высокие индексы цитирования — у китайцев, это элемент национальной корпоративной культуры, который становится юридической основой их научного доминирования. И Станислав Смирнов получил филдсовскую премию с H=7, вполне, казалось бы, заурядный результат. У нас в институте есть математики с индексом Хирша, превышающим 20, но лауреатами стали не они. Тем не менее, мы живем в этой системе, и нет шанса избежать оценки по этим критериям. А если так, то к этому надо быть готовым.
Сошлюсь на пример нашего института. Мы много лет пытались бороться с этой чумой, вводили собственные комбинированные индексы с учетом РИНЦ, WoS и многого всего прочего. Однако практика показала: любая другая, нежели WoS, система еще хуже, вперед вылезают графоманы. Пришлось смириться, как говорил Уинстон Черчиль: «…демократия очень плохая система, но никто не придумал лучше…» (не ручаюсь за точность цитаты).
Ну, и в заключение. Не стоит пытаться противопоставлять академическую и университетскую науку, не надо пытаться никого и никуда «вливать». Не будет тогда и психологии «крепости, окруженной врагами», о которой Вы пишете в статье. Давайте общими усилиями формировать в обществе социальную атмосферу, которая привлечет в науку талантливую молодежь. Ваши усилия, господа, этому, к сожалению, не способствуют.
А. Кулешов,
директор Института проблем передачи информации РАН
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.