почему в россии так много маргиналов
Маргинальность в современной России
Актуальность концепции маргинальности для понимания процессов, происходящих в социальной структуре российского общества, связана с ее масштабной трансформацией, один из аспектов которой фиксируется как маргинализация. Причины маргинализации прежде всего связаны с усилением процессов мобильности как восходящей, так и нисходящей. Экономические, политические реформы привели к появлению новых социальных групп, изменению численности прежних. Все эти изменения происходят за счет действия механизмов мобильности.
История возникновения и функционирования термина «маргинальность» чрезвычайно важна для его понимания. Она сравнительно коротка, но предельно насыщена разнонаправленными интеллектуальными поисками, оригинальными находками. Пожалуй, трудно найти другой научный термин, понимание которого так зависело бы от знания его истории. Ведь его методологическая универсальность, применимость к изучению самых разнообразных социальных процессов, множество контекстов употребления приводили к тому, что в разных условиях он каждый раз приобретал новое звучание и даже порой совершенно новый смысл, демонстрируя в то же время свою эвристическую плодотворность. Поэтому важно дать хотя бы сжатую картину его развития.
Сам термин «маргинальный» употреблялся уже давно для обозначения записей, пометок на полях; в другом смысле он означает «экономически близкий к пределу, почти убыточный». Как социологический он существует с 1928 года. Американский социолог, один из основателей Чикагской школы Роберт Эзра Парк (1864-1944 гг.) впервые употребил его в своем эссе «Человеческая миграция и маргинальный человек», посвященном изучению процессов в среде иммигрантов. Правда, предысторией возникновения термина можно считать термин «промежуточный элемент» («), употребленный другим исследователем этой школы в 1927 году при изучении иммигрантских групп в городской социальной организации. Иначе говоря, маргинальность — это характеристика пограничных, промежуточных, стоящих на рубеже культур, явлений, социальных субъектов, статусов.
Маргинальные люди имеют отношение к двум или даже нескольким различным группам, не принадлежа ни к одной из них полностью; их субъективное представление о себе и объективное положение довольно противоречивы. Маргинальный человек, по словам Р. Парка, «живет в двух мирах и в обоих он более или менее посторонний». Затрудняя личностную идентификацию с определенной группой, эта амбивалентность способствует размыванию норм и ценностей исходной субкультуры без соответствующего приобщения к новой субкультуре. Маргинализация подразумевает потерю объективной принадлежности к некоей социальной общности без последующего вхождения в иную или без полной адаптации к новой общности. Главный признак маргинализации – разрыв социальных связей, причем последовательно рвутся экономические, социальные и духовные связи. При включении маргинала в новую социальную общность эти связи в той же последовательности восстанавливаются, причем установление социальных и духовных связей, как правило, сильно отстает от установления связей экономических. Примеры маргинальности: горожане сельского происхождения, дети из многонациональных семей, представители стран третьего мира, получившие европейское образование, эмигранты.
Идеи Парка были развиты и переработаны другим американским социологом — Эвереттом Стоунквистом в монографическом исследовании «Маргинальный человек» (1937 г.). С его именем чаще всего связывают окончательное закрепление и легитимацию концепции маргинальности в социологии. В дальнейшем концепция маргинальности была подхвачена «бесчисленным количеством социологов» и, принятая как должное многими, часто критикуемая за отсутствие научного ригоризма, стала «эластичной». В 40-60-е гг. она особенно активно разрабатывалась в американской социологии. Проблема маргинальности больше не ограничивается культурными и расовыми гибридами, как у Стоунквиста. Сама теория Стоунквиста подверглась критике. Например, Д. Головенски считал понятие «маргинальный человек» «социоло-гической фикцией». А. Грин утверждал, что маргинальный человек — это всеобъемлю-щий термин (omnibus term), который, включая все, не исключает ничего, и поэтому должен употребляться осторожно и только после того, как его параметры определены [4;с.63,67]. Тем не менее, анализ усложняющихся социальных процессов в современных обществах через понятие маргинальности, приводивший к интересным наблюдениям и результатам, становится одним из признанных социологических методов.
Например, реструктуризация экономики, рост доли сектора услуг и торговли при одновременном сокращении производственного сектора привели к возникновению значительных потоков мобильности. Промышленные рабочие, меняя профессию, переходят в сферу услуг. Для многих этот переход связан с деквалификацией, сменой квалифицированного труда на неквалифицированный, для других, наоборот, это шаг вверх по социальной лестнице, иногда связанный с открытием собственного дела. Однако, в любом случае, такой переход сопровождается сменой ролевых и идентификационных характеристик и может анализироваться с позиций теории маргинальности. Можно предположить, что усиление «проблемности» состояния маргинальности, увеличение времени, требуемого для адаптации, будет зависеть от того, воспринимает ли человек смену статуса как позитивное событие, или как вынужденную меру, единственный способ сохранить привычный уровень жизни в условиях экономического кризиса.
Интересный аспект анализа маргинальности – творческий потенциал этого состояния. Адаптация к новой социальной позиции может быть как пассивной – через приспособление образа жизни к требованиям среды, так и активной, направленной на изменение ситуации, поиск новых моделей поведения. Массовое перемещение в группу индивидов из других социальных слоев в сочетании с выбором активных стратегий адаптации способно переопределить ценностно-нормативные характеристики статусной группы. Интересно было бы проанализировать с этой точки зрения процесс смены элит в России. Концепция маргинальности может помочь в объяснении той «революции сверху», которая произошла в России в 80-е гг. Средние слои номенклатуры, получив при М.С. Горбачеве доступ в элиту, сумели изменить и правила взаимодействия внутри группы и критерии рекрутирования в элиту.
Другой аспект маргинализации в современной России связан с тем, что многие статусные позиции потеряли ролевую и идентификационную определенность. Социологические исследования показывают, что в современной России существует слой людей, которые не могут идентифицировать себя с определенной социальной группой. Это рабочие, работники бюджетной сферы, столкнувшиеся в последние несколько лет с проблемами падения жизненного уровня, нестабильности заработной платы, скрытой безработицы, падением престижа рабочих профессий. Для этой группы характерно ощущение несоответствия исполняемой работы полученной квалификации, они считают свою работу непрестижной, не видят возможностей профессионального роста и, как следствие, уходят от прежней идентификации, не находя оснований для новой.
И, наконец, с позиций теории маргинальности можно рассмотреть формирование новых групп. Нормативная ролевая и ценностно-нормативная неопределенность в этом случае существует не только на индивидуальном уровне, но и на групповом. Яркий пример такой ситуации – становление группы предпринимателей. Формирование этой группы началось с появлением законодательных оснований для предпринимательской деятельности, что вызвало мощный поток мобильности из разных социальных слоев. Однако в начале развития предпринимательства нормативные и ролевые характеристики этой статусной позиции были практически не определены, в обществе существовали лишь приблизительные представления, основанные на западных фильмах и образах русских купцов. Поэтому становление новой группы происходило, с одной стороны, на основе этих представлений, а с другой стороны, с привлечением поведенческих образцов тех групп, из которых наиболее активно шло рекрутирование – советская партийная, комсомольская и хозяйственная номенклатура, научно-техническая интеллигенция и «теневики». Поэтому можно заключить, что в основе формирования ролевых и ценностно-нормативных комплексов группы предприни-мателей лежали маргинальные практики.
Представители «социального дна» имеют сходные черты. Это люди, находящиеся в состоянии социальной эксклюзии, лишенные социальных ресурсов, устойчивых связей, утратившие элементарные социальные навыки и доминантные ценности социума. Они фактически уже прекратили борьбу за свое социальное существование. Психологическое состояние пауперов, как правило, характеризуется отчаянием и безысходностью. Вместе с тем у рассматриваемых категорий населения прослеживается весь спектр человеческих эмоций: отчаяние людей, попавших на «дно» сравнительно недавно и еще недостаточно социализированных в новой для себя среде (нищие), безнадежное спокойствие «старожилов» (бомжи, проститутки) и «оптимизм» беспризорных детей, которые, как им кажется, вырвались на свободу.
«Социальное дно» в России находится вне рамок законов и норм Конституции. «Большое» общество исключает его из орбиты социальных связей; контакты с ним ведутся только по линии правоохранительных органов, процесс эксклюзии реализуется в наиболее полном виде. Более двух третей его представителей побывали в милиции, почти четверть — отбывали срок в тюрьме. «Дно» накапливает криминальный опыт не только непосредственной практикой преступной деятельности, но и за счет опыта лиц, отсидевших в тюрьме. Криминальная активность пауперов рассматривается как фактор политической нестабильности жизни российского общества. Обитатели «дна» способны на активные социальные действия, готовы к социальному взрыву.
Причины нисходящей мобильности могут быть внешние (потеря работы, реформы в стране, неблагоприятные перемены в жизни, криминальная среда, вынужденное переселение, война в Чечне, последствия войны в Афганистане — афганский синдром) и внутренние (склонность к порокам, неспособность к адаптации в новых условиях жизни, личные качества характера, беспризорное детство, плохая наследственность, недостаток образования, отсутствие родных и близких). Оценка влияния указанных факторов на социальные эксклюзии весьма различна со стороны населения, экспертов и самих представителей «дна». В обществе доминирует снисходительно-оправдательная установка на проблему бедности. Характер реформ способствует распространению мнения, что труд не является источником жизненного успеха, а бедность — это болезнь общества, не порок, а рок. Важнейшая причина, способная привести людей на «социальное дно» — потеря работы. Так считают 53% населения и 61% экспертов. В сознании людей экономические реформы в стране связываются с социальной деградацией, с массовым обнищанием, с жизненными лишениями. Менее значимыми воспринимаются влияние криминального мира, война в Чечне и вынужденное переселение (беженцы) [5; с.41].
Маргинальный статус (навязанный или приобретенный) сам по себе не означает ситуации социального исключения или изоляции. Он легитимирует эти процедуры, являясь основанием для применения «концептуальной машинерии поддержания универсума» — терапии и исключения. Терапия включает применение концептуальных механизмов, чтобы актуальные и потенциальные девианты пребывали в рамках институционализированного определения реальности. Они достаточно разнообразны — от пасторского попечения до программ личностной консультации. Терапия включается, когда маргинальное определение реальности имеет психологически подрывной характер для остальных членов социума; так, целью контрпропаганды является недопущение «брожения умов» под влиянием «чужих» СМИ либо харизматических личностей в своем социуме.
Исключение чужаков – носителей иных определений ведется по двум направлениям: 1) ограничение контактов с «аутсайдерами»; 2) негативная легитимация. Второе представляется нам наиболее тесно соотносящимся с маргинальным статусом индивидов и групп. Негативная легитимация означает принижение статуса и возможности влияния маргиналов на общность. Она осуществляется путем «аннигиляции» – концептуальной ликвидации всего, что находится за пределами универсума. «Аннигиляция отрицает реальность любого феномена и его интерпретации, которые не подходят этому универсуму» [1; c.187]. Она осуществляется либо путем приписывания низшего онтологического статуса всем определениям, существующим за пределами символического универсума, либо попыткой объяснения всех отклоняющихся определений на основе понятий собственного универсума.
Обратим внимание на разную реакцию общества на девиантность и маргинальность. К маргиналу, скорее всего, будет применена символическая изоляция, в то время как для девианта – изоляция в виде физического уничтожения, лишения свободы либо «терапия» в виде принудительного лечения. Процессы маргинализации имеют целью блокировать индивида, «запереть» его в ограниченном социальном пространстве, изолировать, перекрыть каналы влияния на остальных членов социума.
В заключении можно отметить, что маргинализация личности в условиях нарушения социальных связей может вести к диссоциации человека, тем самым вызывая психологическое напряжение, страх, стесненность, поведение, не совпадающее с общепринятыми нормами. Дает о себе знать синдром промежуточности, выражающийся в неуверенности, комплексе неполноценности, а отсюда и частой озлобленности, агрессивности индивидов. Именно поэтому первоначально маргинальность оценивалась негативно и связывалась с проявлениями социального дискомфорта и девиации. Однако ее социальное значение может быть положительным: отсутствие жестко очерченных норм и связей способствует повышению активности, проявлению инициативы, выработке культурных и социальных нововведений. Социальная и территориальная мобильность, изменения социально-экономического статуса, перемещения в культурном пространстве, столкновение с моральными нормами иного типа приводят личность к необходимости борьбы за выживание, в которой она может проходить через конкуренцию, конфликт, адаптацию вплоть до ассимиляции. Именно поэтому маргинальность характеризуется стремлением к интеграции – желанием «войти» в группу, занимающую более высокий социальный статус, преодолеть значительную социальную дистанцию.
Маргинальность задает поливекторность развития и в большинстве случаев это или болезнь роста социального организма или признак его распада, который осуществляется также посредством реструктурирования социальной мозаики. Векторы дальнейшего развития маргинальных субъектов могут задавать различную направленность динамики развития: как негативную – деформация и разрушение устоявшихся социумов, так и позитивную – формирование качественно новых социокультурных структур на микро- и макроуровне.
Авторы: Чекменёва Т.Г., Щербаков В.Ю.
Литература:
Маргиналы и маргинализация в России.
Основу классической концепции маргинальности заложили исследования особенностей личности, находящейся на границе различных культур, проводимые Чикагской социологической школой. В 1928 г. ее глава Р. Парк впервые употребил понятие «маргинальный человек» Р. Парк связывал концепцию маргинального человека не с личностным типом, а с социальным процессом. Маргинальность выступает результатом интенсивных процессов социальной мобильности. При этом переход из одной социальной позиции в другую представляется индивиду как кризис. Отсюда ассоциации маргинальности с состоянием «промежуточности», «окраинности», «пограничности». Р. Парк отмечал, что периоды перехода и кризиса в жизни большинства людей сравнимы с теми, которые переживает иммигрант, когда он покидает родину, чтобы искать счастье в чужой стране. Правда, в отличие от миграционных переживаний маргинальный кризис является хроническим и непрерывным, в результате он имеет тенденцию превращаться в тип личности».
В целом маргинальность понимается как состояние в процессе перемещения группы или индивида (смена статусов),
характеристика социальных групп, находящихся в особом маргинальном (окраинном, промежуточном, изолированном) положении в социальной структуре.
Одна из первых крупных работ отечественных авторов, посвященная маргинальности, вышла в 1987 г. и рассматривала эту проблему на примере западноевропейских стран. В дальнейшем маргинальность осознается как социальный феномен, характерный именно для нашей реальности. Е. Стариков рассматривает российскую маргинальность как феномен размытого, неопределенного состояния социальной структуры общества. Автор приходит к выводу о том, что «ныне понятие «маргинализация» покрывает практически все наше общество, в том числе и его «элитные группы». Маргинальность в современной России вызвана массовой нисходящей социальной мобильностью и ведет к нарастанию социальной энтропии в обществе. Процесс маргинализации на современном этапе он рассматривает как процесс деклассирования.
Сегодня одно из основных направлений исследования маргинального положения личности или группы неопределенность самоидентификации личности (группы) при попытке самоотнесения к общепринятым, «нормативным» социальным группам. Именно в этом направлении проведено исследование З.Т. Голенковой, Е.Д. Игитханян и И.В. Казаринова на промышленный предприятиях Иркутска. Среди работающих выделены слои маргиналов и определен их удельный вес»,
Причиной возникновения маргинальных групп, по мнению российских социологов, служит переход общества от одной социально-экономической системы к другой, неуправляемые перемещения больших масс людей в связи с разрушением устойчивой социальной структуры, ухудшение материального уровня жизни населения, девальвация традиционных норм и ценностей. Люди оказались вытолкнуты из круга ранее существовавших социальных стереотипов, привычных норм, представлений и встраиваются в новые, неустоявшиеся. Все это вместе взятое означает маргинализацию, хотя и временную, но огромных масс населения. Образуются, также увеличиваясь количественно, стойкие маргинальные социальные группы («бичи», «бомжи», беженцы, «вынужденные переселенцы», беспризорные, наркоманы, криминальные элементы).
Однако к маргиналам могут принадлежать не только социальные аутсайдеры, но люди вполне благополучные, но не определившиеся в нынешней социальной структуре. Социологи выделяют их по ответам на вопрос анкеты «К какому социальному классу или группе Вы отнесли бы себя: к рабочим, крестьянам, служащим, интеллигенции, управляющим, людям, занятым собственным делом?» Отметившие позиции «в настоящее время такой группы нет» или «затрудняюсь ответить» вошли в состав маргиналов. В исследовании, проведенном учеными Института социологии РАН в 1994 г. на промышленных предприятиях Иркутска, «маргинальный» контингент равнялся 9% выборочной совокупности.
· легкая и пищевая промышленность, машиностроение;
· бюджетные организации науки, культуры, образования;
· предприятия ВПК; армия;
· люди среднего и пожилого возраста; выпускники школ, вузов.
Общая оценка численности маргиналов, полученная на основе специального обследования по всей России, превышает 10% населения. Особенность процесса маргинализации, глубоко изученного Н. Римашевской, в России состоит в том, что выпадающие на «социальное дно» группы имеют весьма не значительную вероятность возвратиться к нормальной жизни, встроиться в рыночные отношения. Кроме того, наблюдается возникновение некоего социального «преддонья», включающего те слои населения, у которых высок риск скатиться на «дно». Они как бы балансируют на краю бездны»,
Дата добавления: 2015-04-18 ; просмотров: 251 ; Нарушение авторских прав
«Россия навсегда упустила свой демографический шанс» Демограф Анатолий Вишневский о тяжелом наследии и угрозах для населения России
Подводя итоги уходящего года, «Лента.ру» составила список лучших публикаций 2016-го года. Этот текст — один из них. Почему Россия в XX веке навсегда потеряла свой демографический шанс? Как за прошедшие 100 лет изменилась структура нашего населения? Почему оно стремительно стареет, а российское общество остается по-прежнему маргинальным? Об этом «Ленте.ру» рассказал доктор экономических наук, директор Института демографии НИУ ВШЭ Анатолий Вишневский.
«Мы до сих пор наследуем черты маргинального советского общества»
«Лента.ру»: Почему российское общество стало маргинальным?
Вишневский: Мы почему-то обычно не смотрим на события русского XX века сквозь призму конфликта между модерном и традиционной культурой, но это именно он и был. Во время революционных катаклизмов высвободилась огромная энергия крестьянской России, имевшей свою культуру и свои традиции. Сложный и болезненный переход от традиционного уклада к обществу модерна у нас в стране занял все предыдущее столетие, да и сейчас он еще не завершился. Крестьянское общество очень устойчивое и по-своему цельное, но в процессе модернизации и урбанизации (а у нас в стране все это проходило очень быстро) появляются десятки миллионов людей, которые уже не крестьяне, но еще не горожане.
Да. Это слово здесь не несет никакой отрицательной коннотации — это научный термин, обозначающий переходный характер изучаемого объекта или явления. Появляющиеся в переходные периоды (а мы ведь стремительно переходили от аграрного и сельского к промышленному и городскому обществу) маргинальные неустойчивые слои населения служат идеальным топливом для любых социальных катаклизмов. Они легко поддаются на разные манипуляции и постоянно впадают в крайности. Посмотрите на наших коммунистов, которые еще недавно взрывали храмы, а теперь как ни в чем не бывало стоят в церквях со свечками.
А сейчас у нас устоялось городское общество? Ведь еще с хрущевского времени большинство населения нашей страны живет в городах.
Дело в том, что вплоть до 1990-х годов абсолютное большинство населения России составляли горожане в первом поколении или сельские уроженцы — люди, родившиеся и выросшие в деревнях. Отсюда и маргинальность. Я думаю, большинство проблем нынешнего российского общества связано именно с этим — мы до сих пор наследуем многие черты маргинального советского общества, застрявшего на пути из деревни в город.
Как скоро мы выдавим из себя маргиналов?
С каждым следующим городским поколением его маргинальность все больше изживается, нынешнее общество у нас уже совсем не то, что было полвека назад.
Другое. Мало кто задумывается, что во время Великой Отечественной войны Красная армия преимущественно состояла из крестьян. Наверное, во многом благодаря этому мы войну и выиграли. Эти крестьяне в солдатских шинелях могли зарываться в землю, самоотверженно ходить в штыковые атаки на танки — иными словами, они воспринимали себя винтиками гигантского военного механизма советского государства, как до этого воспринимали себя частью сельской общины. Но такой армии у нас уже никогда не будет, потому что изменилось общество и сознание людей тоже изменилось.
Демографическая катастрофа
Дмитрий Менделеев в 1906 году предсказывал, что к концу XX века население России увеличится до полумиллиарда человек. Насколько этот прогноз был обоснован?
Материалы по теме
«Мы с Западом в одной лодке»
Во времена Менделеева демографическая наука еще только развивалась, и мало кто понимал современные механизмы роста населения. То, что за снижением смертности неизбежно следует снижение рождаемости, тогда еще не знали, да и смертность только начинала снижаться. Менделеев просто экстраполировал известные ему данные о темпах прироста населения России, не предполагая, что все может очень быстро измениться. Другое дело, что Россия тогда стояла на пороге демографического взрыва, который мог действительно привести к быстрому росту ее населения, хотя Менделеев имел в виду не это.
То есть сейчас население России было бы больше, но не настолько, как прогнозировал Менделеев?
Насколько эти потери были невосполнимы?
По оценкам, которые мы с коллегами сделали в книге «Демографическая модернизация России, 1900-2000», если бы России удалось избежать демографической катастрофы первой половины ХХ века, то к концу столетия ее население могло быть почти на 113 миллионов человек больше, чем оно было в действительности. Кроме того, если бы в последней трети минувшего века у нас добились снижения смертности, как это случилось в других странах, то это превышение составило бы почти 137 миллионов человек.
То есть сейчас в России проживало бы вдвое больше людей?
Примерно так. В результате катаклизмов XX века и неблагоприятных тенденций смертности в его последней трети Россия потеряла почти половину своего возможного населения. Это вместо демографического взрыва, который в свое время принес многим европейским странам неплохой «демографический жирок», который сейчас для них оказался совсем нелишним.
Демографические проблемы России
На второй шанс мы можем надеяться? Стоит ли ждать повторного демографического взрыва?
Нет, такая возможность появляется только один раз. Россия в XX веке навсегда упустила свой демографический шанс. И это очень печально. У нас остаются незаселенными огромные пространства за Уралом. Это большая проблема, когда такую гигантскую территорию занимает относительно малочисленное население. В Индонезии или Нигерии живет больше людей, чем в России. Посмотрите, какие большие города в Америке и какие у нас, где на всю азиатскую часть приходится лишь один единственный настоящий мегаполис — Новосибирск, да и то несопоставимый с американскими.
В любой стране с большой территорией крупные города выполняют функцию региональных центров развития и притяжения, стягивая государство в единое многомерное пространство. А у нас эту роль играют лишь Москва и Санкт-Петербург. В Москве и Московской области сейчас проживают около 20 миллионов человек — это примерно столько же, сколько в Сибири, втрое больше, чем на Дальнем Востоке. Чуть менее 15 процентов всего населения России. Разве это нормально?
Но это, наверное, не самая большая проблема?
Большая проблема состоит в том, что наше население стареет. Это проблема не только для России, так происходит во многих странах. Сейчас, например, с ней столкнулся Китай, там это является следствием политики жесткого ограничения рождаемости. Но особенность нашей страны в том, что в развитых странах сейчас идет «старение сверху» за счет снижения смертности пожилых, а у нас «старение снизу» за счет низкой рождаемости. Если говорить о продолжительности жизни, то в России она значительно ниже, чем в развитых странах. Особенно это касается мужчин трудоспособного возраста.
Причины комплексные, но если сказать коротко, то мы не прошли важный эволюционный этап, иногда называемый «второй эпидемиологической революцией», которая происходила на протяжении последних 50 лет в большинстве развитых стран. В середине 1960-х мы близко подошли к ним, а потом стало нарастать отставание. Тогда мы, как и они, достигли больших успехов в борьбе с инфекционными болезнями. А потом они взялись за неинфекционные, хронические заболевания, резко сократили смертность от сердечно-сосудистых заболеваний, от так называемых внешних причин — насилия, несчастных случаев. А мы этого сделать не смогли и уже много лет топчемся на месте.
Можно говорить и о недостаточных затратах на здравоохранение, и о том, что мы никак не можем справиться с некоторыми особенностями нашего образа жизни, такими как пьянство, и о низкой цене жизни в нашем обществе. Но важен результат.
Из-за неспособности справиться с аномальной преждевременной смертностью, когда миллионы женщин и особенно мужчин погибают в трудоспособном возрасте, наша страна в течение последних десятилетий продолжает нести огромные демографические потери. Мне кажется сегодня это один из главных вызовов национальной безопасности России, гораздо больший, чем, скажем, приток мигрантов из Средней Азии, который так тревожит многих наших политиков, да и общественное мнение.