почему в карелии такие странные названия
Сравнили жизнь в небольшом городе Финляндии и Карелии и попытались понять, почему карелы так завидуют финским соседям
Одинаковый климат, общая история, даже названия областей одни и те же. Но все-таки живут люди в Карелии и в Финляндии совсем по-разному. Мы решили сравнить жизнь в небольшом городке в Финляндии и в Карелии, чтобы понять, где есть какие плюсы и минусы.
1. Жилье
В небольших городках в Финляндии люди живут обычно либо в своих частных домах, либо в муниципальных домах, рассчитанных на несколько семей. Многоквартирных многоэтажек в таких местах мало. Если вы решите поселиться в муниципальном жилье, то в вашем пользовании еще будут небольшое помещение вроде прачечной, парковочные места и небольшой участок для сада-огорода. В некоторых таких домиках даже есть мини-библиотека. Единственный минус — менять что-то в доме кардинально нельзя, чинить самостоятельно — тоже. Все такие вопросы нужно согласовывать с администрацией.
Что касается частного сектора, то здесь есть множество самых разных вариантов. Правда, покупать и жить в таком доме — дело затратное.
Россия. В Карелии в маленьких поселках городского типа другая ситуация. Муниципальное жилье — это чаще всего деревянные бараки без удобств (реже — многоквартирные панельные дома). К жилью обычно прилагаются сарай, туалет на улице и небольшой участок под огород. Дома часто находятся в плачевном состоянии, а в квартирах нет элементарных удобств. Поэтому люди стараются перебраться в частный сектор и построить свой дом. Можно найти очень бюджетные варианты в красивейших местах.
2. Магазины и кафе
В любом городе и поселке будет крупный супермаркет, где есть все необходимое. Круглосуточно, конечно, он работать вряд ли будет. Зато все продукты свежие и вкусные. А вот с кафешками дела обстоят похуже: максимум простенький фастфуд или кофейня.
В поселках Карелии тоже всегда есть магазины (обычно даже несколько). Правда, ассортимент в них беднее, а продукты иногда стоят гораздо дороже, чем в Петрозаводске (из-за транспортировки, что логично). Небольшие кафе обычно находятся рядом с заправками (если город находится недалеко от федеральной трассы) либо в гостиницах. Чем городок богаче, тем таких мест больше.
3. Качество дорог
Финляндия в этом вопросе на высоте — даже грунтовые дороги у них вполне в приличном состоянии. Хотя раньше, кстати, ситуация была совсем другая: путешественники в прошлом веке отмечали ужасное состояние финских дорог. Власти озаботились этим в 1921 году: тогда молодое государство взяло на себя ответственность за строительство и содержание автодорог. В 1933 году был разработан проект основы дорожной сети страны, который состоит из 30 национальных дорог. Их всегда поддерживают в идеальном состоянии, но и про проселочные дороги не забывают.
Увы, про родную Карелию мы не можем сказать того же. Дороги у нас порой напоминают о бомбежках, хотя война давным-давно закончилась. Это основная головная боль не только нашей Республики, но и всей страны в целом.
4. Развлечения и спорт
Финны очень любят рыбалку, сауну и лыжи. Здоровый образ жизни в моде, поэтому небольшие фитнес-центры и бассейны есть даже в небольших городках. В большинстве городов есть кинотеатры, премьеры в которых идут в тот же день, что и по всему миру. Существуют и досуговые клубы, где люди собираются по интересам. Так что истории про то, что в Финляндии жить скучно, не обоснованы. Да, шумные гулянки для глубинки — это редкость, но зато можно безопасно гулять по улицам.
Некоторым карельским городам повезло. Например, в Кондопоге есть и шикарный дом культуры, и Ледовый дворец, и бассейн. В других поселках ситуация похуже: обычно весь досуг сосредоточен в небольших сельских клубах, где проводятся дискотеки, концерты и иногда крутят фильмы. Вся культурная жизнь обычно держится на местных активистах, которые устраивают кружки, организуют различные фестивали и проводят выставки. Фитнес-центры в небольших городах редкость. Обычно спортом занимаются очень редко, зато многие увлечены охотой и рыбалкой (для некоторых это еще и способ заработать). В общем, опять-таки все зависит от человека. Кто-то проводит свой досуг активно и интересно, а кто-то — с бутылкой алкоголя.
5. Стоимость жизни и зарплаты
Жизнь в Финляндии нельзя назвать дешевой. Для россиянина здесь все дорого: и квартплата, и еда, и проезд. Для местных жителей зарплаты соответствуют расходам, хотя они не стесняются экономить. Например, в поездках в Россию за бензином и алкоголем никто не видит ничего постыдного. Работой здесь дорожат, особенно если с вами заключили бессрочный контракт. В глубинке люди обычно работают на заводах и в сельском хозяйстве. Никто не гонится за престижем — любая работа ценна и важна. Но если вдруг вы лишились работы, то совсем без денег вы не останетесь — минимальное пособие государство будет вам платить.
6. Социальные связи
Самым главным минусом жизни в Финляндии обычно называют сложности в общении. Финны не забегают в гости к друзьям без предупреждения и не ведут задушевные разговоры с незнакомыми людьми, но зато всегда вежливы и предусмотрительны. Многие русские, которые прожили в стране достаточно много времени, жалуются на то, что дружить они могут только с другими иммигрантами. Да, по темпераменту эта нация более закрытая и молчаливая, чем россияне, но это не значит, что здесь невозможно найти друзей. Просто завоевать их доверие будет сложнее.
Если вы живете в небольшом карельском городе, то, скорее всего, общаетесь с соседями и знаете все про всех. Некоторые расценивают это как плюс, другие — как минус. Если говорить о плюсах, то вы можете спокойно попросить о помощи соседей или зайти к ним на чай. Если о минусах, то утаить ничего от соседей не получится.
7. Медицина
Существует мнение, что медицина в Финляндии на высоком уровне. Однако в реальности попасть к специалисту непросто — сначала терапевт выпишет вам ибупрофен и посоветует пару недель подождать. «Скорая» в редконаселенных районах страны, естественно, не приезжает за 5 минут. Стоимость медицинских услуг и лекарств высока.
В Карелии все зависит от места, где ты живешь. В некоторых городах все хорошо, даже есть профилактории и дорогие медицинские центры, а где-то просто есть один фельдшер, который в случае опасности для жизни просто будет отправлять людей в районный центр. Скорая помощь тоже приезжает из райцентра.
8. Образование и детские сады
Финляндия считается страной с прекрасным образованием. В детских садах дети не учат стихи наизусть и не поют песен, а обычно много гуляют и играют. Если семья живет далеко от школы, то государство оплачивает такси или автобус, так что образование можно считать вполне доступным. Стоимость садика зависит от дохода (чем он меньше, тем меньше платить), школы бесплатны. Среднее и высшее образование финны получают в крупных городах.
Ситуация в целом похожа на Финляндию. В крупных поселках обычно есть и садик, и школа. И да, дети в садах поют, учат стихи и готовятся к школе. Есть автобусы, которые забирают детей из малонаселенных деревень, но, конечно, бывают и проблемные деревни, где детям приходится добираться до школы самостоятельно. Высшее образование можно получить только в Петрозаводске.
МАТЕРИАЛЫ К «СЛОВАРЮ ТОПОНИМОВ КАРЕЛИИ»*
Данная публикация — это фрагмент рукописи «Словаря топонимов Карелии» (далее — СТК), работа над которой ведется в ИЯЛИ КарНЦ РАН (авторы Е. В. Захарова, Д. В. Кузьмин, И. И. Муллонен)[1]. Словарь будет включать интерпретацию истоков около трёх тысяч топонимов края — наименований наиболее значимых культурных и природных объектов. Основу словника составили ойконимы — названия поселений. В него включено также около тысячи наименований природных объектов — озёр, рек, объектов орографии. Предметом внимания являются и названия известных туристических объектов. В словаре представлена топонимия Карелии в довоенных границах последней, т. е. без присоединенных в результате Второй мировой войны приграничных территорий, которые в силу этнокультурной истории характеризуются значительной спецификой в топонимии. С таким подходом согласуется и использование при подаче ойконимии довоенного административного членения республики (по СНМ 1926 г.[2]). При определённых минусах он имеет и явные плюсы, поскольку административные границы того времени во многом повторяли волостные, важные с позиций традиционной историко-культурной ситуации в регионе. Кроме того, многочисленные населённые пункты, исчезнувшие с карты Карелии во второй половине XX в., существовали как раз в административной сетке довоенных районов и сельских советов. При этом их названия продолжают жить и в памяти жителей, и как наименования новых объектов, возникших на месте прежних деревень. Для облегчения пользования словарём и идентификации топонимов к корпусу словаря будет приложена таблица, в которой административное членение 1926 г. соотнесено с современным.
Источники материала словаря разнообразны. Основу составляет полевой материал, хранящийся в Научной картотеке топонимов ИЯЛИ КарНЦ РАН. Однако для того, чтобы показать историю становления названия, его закрепление в официальной практике, особенности бытования в разной языковой среде, активно привлекается справочная литература (например, списки населенных мест разных лет или каталоги водных объектов края), широкий спектр краеведческих, географических, исторических изданий, в том числе и периодических, выходивших в XIX–XX вв. Среди источников наибольшей ценностью обладают материалы писцовых и дозорных книг, а также старые карты XVIII–XIX вв. Для реконструкции истории ойконимов ценным источником является созданная в ИЯЛИ КарНЦ РАН ГИС «Каталог населённых мест Карелии и сопредельных областей XV–XX вв.», базирующаяся на сведениях письменных и картографических исторических источников. Современное официальное бытование топонима сверяется по такому источнику, как Автоматизированный государственный каталог географических названий по республике Карелия[3]. При необходимости он дополняется сведениями Общероссийского классификатора объектов административно-территориального деления[4].
В Словаре отражена принципиально важная особенность топонимии Карелии — ее двуязычность. Здесь на протяжении столетий сосуществуют и взаимодействуют две этноязыковые традиции: прибалтийско-финская (соответственно, карельская и вепсская) и русская. В топонимии русских районов Карелии отмечается мощный субстратный прибалтийско-финский пласт. В то же время в национальных районах многочисленные названия бытуют на двух языках: карельском / вепсском и русском. В первую очередь это ойконимы и наименования относительно крупных водных и ряда других орографических объектов, которые зафиксированы в официальной практике: на картах, всевозможного рода списках, официальных документах, в СМИ и т. д., а также в устной практике. Поскольку словарь составлен на русском языке, в качестве заглавного слова словарной статьи выносится русский вариант названия, следом за которым приводятся национальные варианты. При этом в силу отсутствия для подавляющего числа национальных топонимов закрепленной нормы [5] в статье может быть приведено несколько бытующих в устной практике вариантов названия. В некоторых случаях отмечаются как активно бытующие в устной практике, так и закреплённые письменной нормой варианты русских топонимов. Словарь не выполняет функцию нормирования и стандартизации топонимов, поэтому варианты приводятся в алфавитной последовательности (Кончезеро, Кончозеро) и без ударения.
Словарная статья состоит из следующих основных разделов: топоним, включая его прибалтийско-финский вариант или варианты; тип объекта; административная привязка; документальные свидетельства; собственно этимологический раздел, отделяющийся знаком ♦. При необходимости делаются перекрестные ссылки, помеченные знаком →. В завершении за знаком • приводятся ссылки на литературу, в которой данный топоним рассматривался.
Документальные свидетельства включают упоминания топонима в письменных источниках XV–XIX вв. Если данные источников XV–XVII вв. в силу их немногочисленности и ценности приводятся максимально полно, то из свидетельств XVIII–XIX столетий выбраны только наиболее показательные с точки зрения интерпретации истоков названия.
В этимологическом разделе помимо собственно этимологии приводится и связанная с ней лингвистическая информация: словообразовательная модель топонима, семантика формантов, метафорическая природа топоосновы, фонетические изменения, модели интеграции в иноязычную среду и др. Не менее существенна и экстралингвистическая составляющая: сведения о самом объекте, характере его использования и т. д. Иначе говоря, происхождение названий вписано в географический, исторический, этноязыковой контекст, и таким образом через топонимию высвечивается этнокультурная история края. Данный раздел статьи достаточно свободен по форме изложения. В подавляющем большинстве случаев приводятся разработанные членами авторского коллектива этимологии — в силу того, что более ранние этимологии, предложенные предшественниками, не так многочисленны. При этом отмечаются, естественно, и интерпретации топонима, предпринятые ранее. В целом, степень изученности топонимии варьирует по разным районам Карелии. Территория, рассмотренная в данном фрагменте, входит в состав людиковского Прионежья, ойконимия которого была в свое время описана финским топонимистом В. Ниссиля[6] и является своеобразным исключением на фоне менее исследованных районов. Позиция составителей СТК может совпадать с высказанной предшественниками, но может быть и иной — в силу накопленных материалов и знаний.
Предлагаемый фрагмент включает топонимию территорию, расположенную в низовьях р. Шуи — главной водной артерии южной Карелии. Административно она входит в Прионежский район Республики Карелии, располагаясь на его северной окраине. В соответствии с довоенным административным устройством (к его сетке, напомним, в СТК привязаны населённые пункты), территория нижней Шуи также входила в состав Прионежского района, границы которого в целом совпадали с современными, отличаясь, главным образом, принадлежностью к району некоторых поселений, расположенных в притяжении районной границы. В XIX в. — это территория Шуйской волости Петрозаводского уезда, которая состояла из 70 деревень, объединяемых в восемь обществ, в прошлом приписанных к Олонецким горным заводам. Собственно, Петрозаводск возник на территории исторической Шуйской волости, так что данный фрагмент содержит названия некоторых объектов, входящих сейчас в городскую черту. Картотека топонимов Карелии по этой территории включает около тысячи географических названий, но в словарь в соответствии с заданным форматом вошло 60 топонимов. При этом в силу значительной освоенности низовий Шуи в списке преобладают наименования населённых пунктов.
Археологические изыскания в низовьях Шуи, центре Шуйской волости, а в прошлом — Шуйского погоста Обонежской пятины обнаружили здесь, с одной стороны, памятники т. н. саамского железного века и возникшей на его излёте эпохи викингов рубежа I–II тыс. н. э., с другой — археологически датированный процесс крестьянского освоения от рубежа XIII–XIV вв.[7]. Языковая атрибуция «саамского железного века» может быть проведена по фрагментам системы топонимов низовий Шуи в виде наименований наиболее значимых объектов на местности: р. Шуя, оз. Онежское, оз. Укшозеро, гора Сулажгора и некоторых других, возникших, как свидетельствует их этимологическая интерпретация, в языке прасаамского или западно-уральского типа. В последние годы археологами получены убедительные свидетельства существования на месте с. Шуя в конце I тыс. н. э. торгового пункта, контролировавшего движение товаров и торговцев. Однако на рубеже XI–XII вв. система экономических и культурных контактов вступила в фазу кризиса, и деятельность торговой фактории в низовьях Шуи затухла. Наступило некое тёмное время, не атрибутируемое археологически[8]. При этом отсутствие археологических свидетельств не означает, что территория запустела. В низовьях Шуи обнаруживаются убедительные примеры топонимов с доприбалтийско-финскими и дорусскими корнями. Наличие древних субстратных названий как раз убедительно свидетельствует в пользу того, что на протяжении всего II тысячелетия сохранялась преемственность в использовании географических названий и носители древней доприбалтийско-финской топонимии передали её пришлому прибалтийско-финскому населению. Иначе говоря, топонимы — связующее звено между разными эпохами, этносами, языками, культурными традициями.
Позднесредневековые селища датированы здесь XIV–XVI вв. и демонстрируют другой тип культуры — сельское хозяйство[9]. Здесь сформировалась сеть поселений, объединённых в гнезда большей или меньшей величины. Характерно, что большинство названий отдельных одно- или малодворных деревень, известных в довоенное время, упомянуты уже в «Писцовой книге Обонежской пятины 1563 г.» — наиболее полном из ранних топонимических и исторических источников по рассматриваемой территории, т. е. поселенческая система сложилась уже столетия назад и большинство названий поселений характеризуются значительной устойчивостью. Эта связь не всегда лежит на поверхности, но улавливается при наличии промежуточных по хронологии источников или некоторых этимологических изысканий.
Территория исторической Шуйской волости довольно показательна для Карелии как расположенная на границе бытования двух культурно-языковых традиции — прибалтийско-финской и русской. Она — классический пример того, как происходила смена этнического и языкового самосознания внутри территории отдельного административного образования: от центра к окраинам вдоль водных и сухопутных путей. Некоторые поселения, которые ещё в предвоенные годы были карельскими, сейчас идентифицируются как русские. В «Списке населенных мест Олонецкой губернии по сведениям 1873 года» всё население волости названо лопью, под которой понимались, конечно, не саамы, а карелы, которым известно самоназвание lappi, т. е. лопь. Очевидно, имелись в виду карелы-людики — одно из подразделений карельского этноса, территориально привязанное к восточной части Онежско-Ладожского водораздела и сформировавшееся, исходя из языковых данных, в ходе активного вепсско-карельского контактирования во второй половине II тыс. н. э. Определяющую роль сыграли события российско-шведского противостояния XVI–XVII вв., вызвавшие отток карелов из Приладожья на восток, на территорию Прионежья, освоенного вепсами. В связи со значительным сходством близкородственных карельского и вепсского языков и их топосистем, идентификация карельских и вепсских элементов в топонимии затруднена, хотя в ряде случаев возможна.
Русский этап в истории Шуйской волости, начинается, очевидно, к середине II тыс. в связи с вхождением территории в новгородские, а затем московские земли и оформлением административного центра погоста. При этом само русское языковое внедрение было первоначально минимальным, так что русское население здесь является преимущественно обрусевшим, т. е. перешедшими на русский язык и русское самосознание наследниками местных карелов, которые, в свою очередь, сформировались в людиковском ареале в значительной степени в результате карелизации вепсов. Такой механизм убедительно доказывается обликом русской топонимии, которая образовалась прежде всего в ходе усвоения в русское бытование нерусской топонимии через т. н. прямую интеграцию (дер. Ринда, Сагарва, Виданы), иногда дополненную суффиксацией (Лембачево), или калькированием — полным (Порожек — кар. Koski), или методом полукалек (Урозеро, Пиньгуба, Сурнаволок). Ойконимы, т. е. наименования поселений, традиционно бытуют здесь в двух языковых традициях — карельской и русской, при этом официальные русские названия поселений, особенно выраженные антропонимами (т. е. именами людей), далеко не всегда совпадают с неофициальными карельскими (напр., Антушевская — кар. Yliči в с. Виданы), поскольку не столь системны как оригинальные карельские, закреплялись по другим принципам и подвержены изменениям.
В силу значительной устойчивости во времени, привязки к территории, специфики номинации и особой природы топонимы обладают значительной историко-культурной информативностью.
Публикацию подготовила главный научный сотрудник
Института языка, литературы и истории Карельского научного центра
Российской академии наук
И. И. Муллонен
Антушевская — кар. Yliči деревня в составе куста поселений Виданы (Прион. Виданский). Док. Антушевская, а Михайловская тож [ПК 1726, л. 583-584], Антушевская [Карта 1790], Антушевская [СНМ 1873: 6]; совр. улица Антушевская в с. Виданы [ОКАТО]. ♦ Карельское название восходит к люд. yliči ‘через’ и отражает расположение деревни на противоположном от центральной деревни берегу Шуи. Русский вариант содержит в основе антропоним *Антушев ← Антоша ← Антон.
• Nissilä 1967: 16, 96
Бараний Берег район г. Петрозаводска на противоположном от города берегу Петрозаводской губы Онежского озера. Статус населенного места приобрел в 1920-х годах, в СНМ 1926 г. отмечен как хутор, в котором 2 дома, населенных финнами [СНМ 1926: 48]. ♦ Первоначально название берега, которое принято связывать с т. н. бараньими лбами – характерными для побережья скалами, сглаженными движением ледника. При этом, однако, сам термин не зафиксирован в русских говорах Карелии.
Березовые Мосты, Мандера деревня (Прион. Ялгубский) у дороги, ведущей из Петрозаводска в Ялгубу. Док. новый починок в Березовых мостах у паловиннаго камня [Карта 1790], Мандера (два поселка: Березоваго Моста и Новый Починок) [СНМ 1873: 8], Березовые Мосты (Мандера) [СНМ 1905: 40], совр. Березовые Мосты [АГКГН]. ♦ Карельская людиковская деревня, возникшая в конце XVIII в. Оба названия характеризуют расположение поселения на местности. Мандера: кар. mandere, mander > рус. диал. мандера ‘суша в отличие от озера, коренной берег (в противоположность острову)’ [ПФГЛК: 58], Березовые Мосты, видимо, воспроизводит первоначальное название моста через ручей Ялручей.
Бесовец — кар. Besouč(č)a деревня (Прион. Виданский) на реке Шуя при пороге Бесовец. Делится на Верхний Бесовец — кар. Ylähäine Besoučča и Нижний Бесовец – кар. Alahaine Besoučča. Док. под порогом под Бесовцом [ПКОП 1563: 123], дер. Бесовец Ивашковская Корилянинова [ПКОП 1563: 120], под порогом под Бесовцом на Шуе реке [ПКЗП 1582: 133], Нижний Бесовец, Бесовец Верхний, при этом в качестве жителей последнего указана лопь [СНМ 1873: 5]; совр. Бесовец [АГКГН] ♦ Первоначально образное название бурливого, шумного порога на р. Шуе, ср. бесоваться ‘шалить, озорничать’, бесливый ‘норовистый, беспокойный’ [СРГК]. Метафорические модели названий порогов, в том числе образованные от наименований «нечистой силы» (напр. Букин порог в Заонежье), хорошо известны в русской топонимии. В. Ниссиля, не зная о вторичности ойконима по отношению к названию порога, связывал истоки названия поселения с древнерусским именем Бес [Nissilä 1967: 16–17], что в принципе допустимо для ойконима, но противоречит принципам называния речных порогов.
Бирючево, Биричево деревня в составе с. Шуя (Прион. Шуйский). Док. поч. старой Биричевской пуст [ПКОП 1563, 123], починок старой Биричевской на Шуе реке [ПКЗП 1582: 133], Биричевская [ПК 1726, л. 487], Бирючева [Карта 1790], Бирючево [СНМ 1873: 8]. ♦ Фамильное прозвание Бирич широко представлено в антропонимиконе Карелии XV–XVI вв. [Кюршунова 2010: 47–48]. Восходит к др.-русс. биричь ‘должностное лицо, объявляющее различные указы и распоряжения’ [СлРЯ XI–XVII, 1: 185].
Большая Вара гора на восточном берегу Петрозаводской губы Онежского озера, у пос. Соломенное, считается доисторическим вулканом. На ее восточном склоне, обрывающемся в озеро, скала Чертов Стул (см.). ♦ Кар. vaara, vuara, vuare ‘лесистая возвышенность’. Термин неизвестен вепсским говорам и является в Прионежье четким карельским языковым маркером.
Виданы, Виданский Погост — кар. Viidan, Pogoste село на р. Шуе (Прион. Виданский). В составе дер. Антушевская — кар. Yliči, Вячерга — кар. Viätsyrdä, Нижняя Видана — кар. Alažagd’a, Кузьминская — кар. Yläžagd’. Жители viidančad. Док. на Видоне [ПКОП 1563: 115], на Видане на Шуе на реке [ПКЗП 1582: 134], На Видоме [ПКд 1617, л. 101 об.], Погостская (Красный посад, Вячурина) [СНМ 1873: 6]; совр. Виданы (Пряж.) [АГКГН] ♦ Считается, что топоним восходит к люд. viid, viide ‘густой молодой ельник’, при этом облик Viidan появился в ходе абстрагирования из генитивной падежной формы, т. е. *Viid(e) : Viidan [Nissilä 1967: 90–91]. Последняя выступает в наименовании длинного порога Viidanniške, букв. ‘начало порога Вийда’ (niške ‘начало порога’), расположенного на р. Шуе напротив села. Его название в виде «в Веданской Нежке» упомянуто в Писцовой книге Обонежской пятины в 1563 г. [ПКОП 1563: 136], что может рассматриваться как свидетельство важности топонима и косвенно подтверждать предложенную интерпретацию истоков названия села.
Вонжинская деревня. в составе с. Шуя (Прион. Шуйский). Док. у погоста на Вонге [ПКОП 1563: 122], на Вонги Поповская [ПКЗП 1582: 136], Поповская на Вонге на реке на Шуе [ПК 1646, л. 96], Ванжинская [Карта 1790], Вонжинское, Ванжинское [СНМ 1873: 7]. ♦ Документальные фиксации, а также расположение деревни «на изгибе реки», напротив водоворота [Шуя 1929: 8] позволяют возводить топоним к люд. vong, vonge ‘водоворот, омут; излучина реки’ [LMS].
Заозерье — кар. Därventagaine село на восточном берегу оз. Логмозеро (Прион.). Док. Заозерье словет Матфеевская [ПКОП 1563: 119–120], На Заозерье Матвеевская, Кирилка Пархина [ПКЗП 1582: 137], На Заозерье Матвеевъская, Кирилка Пархина, а [По]ташев наволок тож [ПКм 1617, л. 108 об. — 109], Заозерская [ПК 1726, л. 493], Заозерское общество [СНМ 1905: 40]; совр. Заозерье [АГКГН]. В составе в 1926 г. дер. Конашева (Конашев Остров СНМ 1933: 84), Лехнаволок, Петрушин Наволок, Логморучей, Рудный Наволок (Руднаволок), Тихоннаволок, Щелейки, Шлыкин Наволок (Шлыкино), а также пос. Судосторой. Часть из них зафиксирована уже в писцовых книгах XVI в. Большинство названий отражают привязку поселений к озерным мысам — наволокам или другим географическим реалиям. В списках населенных мест от 1873 г. население деревень, входивших в Заозерье, именуется лопью, под которой подразумеваются, очевидно, карелы-людики, населявшие местность, наиболее близкую к Петрозаводску, в составе Шуйской волости. В Заозерской волости в XVI–XVIII вв. находился небольшой мужской монастырь Соломенская Петропавловская Пустынь. В 1870-х г. начал работать Соломенский лесопильный завод. ♦ Название отражает расположение группы поселений Заозерье на противоположном от устья р. Шуи, а также с. Шуи — центра погоста и волости — берегу оз. Логмозера.
Зимник район города Петрозаводска, расположенный на противоположном от города берегу Петрозаводской губы Онежского озера. Статус населенного места приобрел в 1920-х годах, в СНМ 1926 г. отмечен как однодворное поселение, к 1933 г. количество жителей значительно возрастает, при этом бóльшую часть из них (28 человек) составляют финны [СНМ 1933: 83]. ♦ Первоначально название урочища, расположенного у выхода зимника, т.е. зимнего санного пути, шедшего из Петрозаводска через залив и далее к деревням Ялгубской волости и в Заонежье.
Ивановские острова на выходе из Петрозаводской губы в открытое Онежское озеро. Архипелаг включает 6 небольших островов: Никольский, названный по часовне во имя Святителя и Чудотворца Николая, действовавшей на острове в дореволюционное время; Койвостров: кар. koiv, koivu ‘береза’; Мудростров: кар. murdo ‘привада — место в водоеме, куда ставили небольшие елочки для приманивания рыбы, особенно в период нереста’ с характерной для русского освоения перестановкой звуков; Педай(остров): кар.-люд. pedai ‘сосна’; Мадостров: кар. mado ‘змея’; Ивановский или Маячный, названный так по маяку, установленному на острове. Происхождение названия Ивановский неизвестно.
Ивановский Погост деревня в составе с. Шуя (Прион. Шуйский), бывший административный центр Шуйского погоста и волости. Док. Болшой Двор Тимошкино у погоста, Ивановская тож под монастырским двором на реке на Шуе [ПКм 1617, л. 71], Ивановский погост [Карта 1790], Ивановское, село с двумя церквями (Иоанна Предтечи и Николая Чудотворца) и волостным правлением [СНМ 1873: 7]. ♦ Название погоста обусловлено названием погостской церкви Иоанна Предтечи.
Карельский Наволок — кар. Kard’aiženniem, Niemenkylä деревня (Прион. Намоевский) на мысу (наволоке) в северном конце оз. Карельское. Док. Корелский наволок [Карта 1790], Корельский Наволок [СНМ 1873: 9]. ♦ См. Карельская.
Карельское озеро в бассейне р. Шуя, через озеро протекает р. Чална. Док. Чавнозеро [Карта 1790; Шуберт 1832; Стрельбицкий 1871], Чавнозеро [СНМ 1873: 9], Корельское [СНМ 1905: 42]. ♦ Названо Карельским по расположенным на его побережье дер. Карельская и Карельский Наволок (см.). См. Чална.
Косалма — кар. Kossalm, Kos’alm деревня (Прион. Шуйский) на узком перешейке между озерами Укшозеро и Кончозеро. Док. Косалма [Карта 1790], Косалма [СНМ 1873: 79], Косолма [СНМ 1905: 656]; совр. Косалма [АГКГН]. ♦ В названии произошло упрощение сочетания звуков на стыке двух элементов сложного по структуре топонима: *Koski/salmi (koski ‘порог’, salm(i) ‘пролив’) > *Kosk/salm > Kossalm → Косалма. При этом содержание топонима обусловлено характерной ландшафтной особенностью местности — коротким порожистым проливом, соединяющим Кончозеро с Укшозером. Во времена работы Кончезерского завода порог был срыт, однако и сейчас в проливе сильное течение.
Кончезеро, Кончозеро — кар. Kendärv, Kend’järvi озеро в южной части Карелии, в бассейне р. Шуя. Разделяется цепью островов на Западное и Восточное Кончозеро. Док. в Конче озери, в концы озере [ПКОП 1563: 116], в Концеозере [ПКЗП 1582: 133], Кончезеро [Шуберт 1824; Стрельбицкий 1871], Кончозеро [Маркс 1909], Конч-Озеро [РККА 1941], Кончозеро [АК]. На северном берегу озера расположено историческое поселение Кончезеро (см.), в котором в XVIII–XIX в. действовал Кончезерский чугуноплавительный завод. ♦ Озеро имеет карельский (людиковский) и русский вариант названия, связанные между собой некоторым случайным сходством в звучании топоосновы, но не происхождением. Русский вариант мог абстрагироваться из сочетания «конец озера», «в конце озера», которое традиционно использовалось в русской речи в деревнях Шуйского погоста для обозначения южного конца оз. Kendär’v и располагавшейся там дер. Чупы (см. Шуйская Чупа), входившей в состав Шуйской волости. При этом ойконим Чупа содержит в основе карельский термин čuppu ‘конец’, характеризующий местоположение поселения. Модель хорошо известна в русской топонимии Заонежья, где неоднократно фиксируются прибрежные угодья Кончезеро, Кончезерье или Концезерье (дер. Падмозеро, Белохино, Тявзия), Конецозерье (дер. Хашезеро), а также образованные аналогичным образом Конецгубье, Конецгородье, Конецщелье, Конечулица и др. [СТЗ: 203] с характерным колебанием ц
Для карельского варианта Kendärv существует интерпретация, возводящая название к кар. kenttä ‘открытое ровное место, напр., на берегу реки или озера; лужайка, заросшая травой’ [Nissilä 1967: 33; ЗКТ]. Однако название может иметь и саамские истоки, независимо от того, признаются ли за прибалтийско-финским термином общие праязыковые корни с саамским (фин., кар. kenttä, kentä, вепс. kend = саам. gied’dе si или в ходе адаптации к карельскому бытованию: *Ukti- > *Uhte- (ср. многочисленные гидронимы с основой Ухт-: Ухтозера, Ухта, Ухтома и др. в Карелии и сопредельных областях) > *Ukš- по типу кар. lahti
lakši ‘залив’. Мотивом номинации послужил, очевидно, волок в основании узкого и длинного Красковского наволока, располагавшегося при истоке из оз. Укшозеро протоки Окшица и делящего озеро на две части. Для сокращения пути мыс пересекали посуху у самого основания и попадали в западную часть акватории. Подобная практика широко бытовала на северных озерах. Этимологию подтверждает и название дер. Маткачи (приб.-фин. matk, matka ‘дорога, путь’) на месте предполагаемого перетаска через наволок, доказывающее, что этот волок / перетаск (*ukti, matka) использовался на протяжении многих веков — и древними (условно финно-угорскими), и прибалтийско-финскими жителями этих мест.
→ Маткачи
Урозеро озеро у левого берега р. Шуя в районе дер. Бесовец (Прион.). Док. Урозеро (ПКОП 1563: 123), Урозеро [ПКЗП 1582: 141]. ♦ Название может указывать на особенность абриса озера — длинный узкий залив в юго-восточном углу озера: кар. ura, uuro, вепс. uru ‘промоина, углубление, борозда’.
Чална — кар. Čaunand’ogi река, левый приток р. Шуя, протекает через оз. Карельское – исторически оз. Чавнозеро [Карта 1790, СНМ 1873: 9]. Док. Чавна, Чавнозерка [Карта 1790], Чавна [Стрельбицкий 1871] Челма [СНМ 1873: 9]. В 1947 г. в устье реки основан поселок лесозаготовителей, в котором в 1940-е — 1980-е годы располагалась дирекция Шуйско-Виданского леспромхоза. В настоящее время пос. Чална (Прион.) [АГКГН]. ♦ Истоки топонима затемнены.
Чертов Стул скалистое урочище на восточном берегу Петрозаводской губы Онежского озера, у пос. Соломенное. Геологический памятник природы на склоне горы Большая Вара (см), образовавшийся в результате древней вулканической и ледниковой деятельности. Традиционное место отдыха горожан. ♦ Очертаниями напоминает стул с «сидением» — поляной и «спинкой» — отвесной скалой, что и породило образный топоним. Образ носит универсальный характер, неоднократно воплощен в наименованиях гор и скал и за пределами Карелии.
Шуя — кар. Šuoju, Šuojunkylä, Šuojunpogosta cело, центр Шуйского сельсовета (Прион.) в низовьях р. Шуя. Позднесредневековые селища датированы XIV–XVI вв. [Спиридонов 2014]. Впервые упоминается в ПКОП в 1563 году как административный центр Никольского погоста, в котором две церкви: Николая Чудотворца и Иоанна Предтечи (см. д. Ивановский Погост). Позднее центр Шуйской волости и сельсовета. Док. на погосте на Шуе [ПКОП 1563: 113], в Никольском погосте на реке на Шуе волость Шуя [ПКЗП 1582:134], Шуйская волость [СНМ 1905: 38], Шуйское общество [СНМ 1905: 40], совр. поселок Шуя [АГКГН]. Село включало в себя в довоенное время 18 отдельных деревень, в том числе Бирючево (или Биричево), Вонжинская, Выморская, Ереминская, Ивановский Погост, Коловой Остров, Куняково, Лажевщина, Лембачево, Наволок, Плаксино, Пустоша, Сагарва, Соймино, Сысоевская, Маткач, Тимонинская, Фофаново, Усадище. Часть из них упомянута уже в писцовых книгах XVI в. Большинство ойконимов восходит к соответствующим антропонимам — именованиям первопоселенцев, что в целом характерно для сельскохозяйственных поселений. В списках населенных мест от 1873 г. население деревень, входивших в Шуйский погост, именуется лопью, под которой подразумеваются, очевидно, карелы-людики, населявшие местность, наиболее близкую к Петрозаводску, в составе Шуйской волости. ♦ Восходит к названию р. Шуи (см.).
Шуйская Чупа — кар. Čuppu, Šuojun Čuppu деревня (Прион. Шуйский) в южном конце озера Кончозера. Док. В конче озери, на концы озере [ПКОП 1563: 116], в Концеозере [ПКЗП 1582: 133], Чупа [Карта 1790], Шуйская Чупа [СНМ 1873: 9], Чупа [СНМ 1905: 40], совр. Шуйская Чупа [АГКГН]. ♦ Кар. čuppu ‘конец’, характеризующий местоположение поселения у южной оконечности узкого и длинного оз. Кончозера. Определение Шуйская, т.е. входящая административно в состав Шуйской волости, отличает деревню от поселения Чупа, входящей в состав с. Кончезеро и расположенной в противоположном северном конце озера.
Щелейки деревня в составе с. Заозерье (Прион.). Док. Щелейки поселок в составе д. Тихоннаволок [СНМ 1876: 7]. ♦ Рус. диал. щелейка, щелья ‘скала, каменистое скалистое место’ [СРГК].
Ялгора, Тюрмино деревня (Прион. Ялгубский) у подножья Ялгоры, в верховьях Ялручья, стекающего в зал. Ялгуба, на старой лесной дороге из с. Заозерье в с. Суйсарь. Док. новой починок черной лес Ялгора [Карта 1790], Тюрмино, Ялгора (Янгора) [СНМ 1873: 8], Ялгора, Тюрьмино [СНМ 1905: 40]. ♦ Карельская людиковская деревня сележного типа, возникшая в конце XVIII в. Названа по одноименной горе, наименование которой, в свою очередь, входит в одно гнездо с Ялгуба (см.). Второе название, очевидно, восходит к фамилии жителей, ср. фамилия Tyrmi, Tyrminen, которая фиксируется на территории Восточной Финляндии с 1500-х годов [SN]. Менее вероятно его возведение к русскому заимствованию t’ürm ‘тюрма’, а также ландшафтному термину termä ‘крутой склон горы, береговой обрыв’ [Nissilä 1967: 87].
Ялгуба — кар. Jallaht’, D’allaht’ залив Онежского озера; село (Прион. Ялгубский). Док. в Ялгобе, на Ялгоше, на Ялгубе [ПКОП 1563: 120–122], на Ялокши, на Ялгоши, на Ялгубе [ПКЗП 1582: 138, 143—144], починок в Ялгобе [ПК 1620, л. 154]; в Ялгубе [ПК 1646, л. 100], совр. Ялгуба [АГКГН]. В составе села несколько деревень, в названиях которых закрепились имена их основателей и первопоселенцев: Анхимовская, Емельяновская, Окуловская [СНМ 1926: 49]. На южном берегу горнолыжный комплекс Ялгора, название вторично по отношению к наименованию залива Ялгуба. В залив впадает руч. Ялручей, в истоках которого гора Ялгора и бывшая одноименная деревня (см.). Еще в конце XIX в. половина жителей Ялгубы свободно говорила по-людиковски [Turunen 1977]. ♦ В топониме закрепилось древнее приб.-фин. прилагательное *jalo ‘большой’ [SSA]: залив Ялгуба своей протяженностью практически в два раза превосходит соседний залив Пиньгуба (приб.-фин. pieni ‘маленький’) (см.). Ареал топоосновы Jalo— в южной Карелии привязан к исторической вепсской территории, в которую входила и Ялгуба. В свою очередь, зафиксированный в исторических документах вариант Ялокша отражает интеграцию изначально вепсского топонима в карельское употребление, связанное с активной карелизацией Прионежья в XVI веке: Ялокша Просмотров: 1895; Скачиваний: 378;
Финансовое обеспечение исследований осуществляется из средств федерального бюджета на выполнение государственного задания КарНЦ РАН (№ АААА-А18-118012490344-5 «Прибалтийско-финские языки Северо-Запада Российской Федерации: лингвистические исследования в социокультурном контексте»).