почему в фанфиках так много слэша
Слэш-фикшн: почему женщины любят фантазировать о гей-порно
Все началось со «Звездного пути», а точнее, с Джеймса Т. Кирка, капитана «Энтерпрайза», и его первого помощника, получеловека-полувулканца Спока. Сериал, впервые вышедший на экраны в 1966 году, не сразу стал хитом: его дважды чуть не закрыли, прежде чем окончательно снять с эфира всего три года и 79 серий спустя. Но в течение следующего десятилетия, когда его бесконечно повторяли, вокруг него сложился культ: появились фильмы и новые сериалы. Сегодня, полвека спустя, влияние «Звездного пути» на популярную культуру очевидно: фразочки оттуда — «Телепортируй меня, Скотти», «Живи долго и процветай» — вошли в язык, а приключения из сериала в массовом сознании переплетены с реальными космическими исследованиями.
Создатели сериала думали, что Кирк — красивый, дружелюбный и неотразимый для фигуристых инопланетянок — привлечет женскую аудиторию. Но многие женщины сочли стройного, сдержанного Спока не менее привлекательным. Возможно, сложности жизни вулканца среди людей и его борьба с собственными эмоциями многим напомнили собственный опыт. Однако зрительниц главным образом интриговали отношения между двумя мужчинами.
Герои рисковали жизнью ради друг друга и вместе прошли огонь и воду. Совершенно ясно, что они были больше, чем просто коллегами. А может быть, и больше чем просто друзьями?
Две сюжетные особенности «Звездного пути» оказались настоящей находкой для авторов, мучительно пытавшихся привести своих явно гетеросексуальных героев к взаимопониманию. Наполовину вулканец, Спок умеет устанавливать телепатическую связь с другими через прикосновение («слияние разумов»).
Слэш-фанфики один за другим описывают некую чрезвычайную ситуацию, в которой ему приходится слиться разумом с Кирком, после чего герои выясняют, что их страсть взаимна. «Пон фарр», или «брачный период» — это аспект вулканской физиологии: раз в семь лет вулканец должен вступить в сексуальную связь, или он умрет.
Посадите двоих мужчин на мель на необитаемой планете, сломайте транспортеры «Энтерпрайза», и пусть забота Кирка о своем первом помощнике сделает все остальное.
За десятилетия, прошедшие с публикации первого К/С-фанфика, и фанфикшн, и слэш (теперь это понятие обозначает любую историю о героях-мужчинах, которые в оригинале не были геями) стали чрезвычайно популярны. На обоих крупнейших сайтах — Fanfiction.net и ArchiveOfOurOwn.org (Ao3) — размещено более двух миллионов историй в сотнях фэндомов (это фильмы, сериалы и книги, которые служат источниками). Истории можно отфильтровать по степени откровенности, элементу сюжета, задействованным персонажам или пейрингу — списку персонажей, вовлеченных в сексуальные или романтические отношения. Например, в сюжете типа «страдание/утешение» один герой ухаживает за вторым, больным или раненым, а в Mpreg герой мужского пола вынашивает ребенка. Неопытные писатели могут сразу переходить к сути, не тратя силы на экспозицию или проработку персонажей: тот факт, что читатели знают и любят источник, компенсирует слабости автора. Более искушенные писатели трудятся над кроссоверами (Шерлок Холмс — вампир, который скитается по миру «Сумерек») или альтернативными вселенными (Холмс и Ватсон — баристы в кофейне, а герои «Сумерек» — не вампиры и оборотни, а рейдеры в корпоративном мире).
Некоторые фанаты пишут фики, чтобы скрасить тоску в промежутке между сезонами. Но часто ими движет желание заполнить пустоты или исправить ошибки оригинала, в частности обогатить деталями изображенные на экране отношения или соединить пары, которые, по их мнению, должны быть вместе (это называется «шиппинг», от relationship).
Значительное число таких пар — это слэш-пары. На сайте Ao3 фанфики с шиппингом Гарри Поттера и его подруги Гермионы не входят даже в топ-10 историй об отношениях (в оригинале эти двое никогда не были парой и в итоге пошли под венец с совершенно другими людьми). Лидирующий пейринг — почти 15 000 историй — объединяет Гарри Поттера и его ненавистного соперника со Слизерина Драко Малфоя. Из десяти самых популярных пейрингов в фэндоме Гарри Поттера пять относятся к жанру «слэш». В других крупных и популярных фэндомах соотношение такое же. Например, в фэндоме марвеловских «Мстителей» в лидеры выбился слэш с участием Стива Роджерса (Капитан Америка) и Тони Старка (Железный человек): им посвящено 13 000 историй, из которых 2300 обозначены как «откровенные».
Почти весь фанфикшн пишется под псевдонимами. Но те, кто изучают этот жанр (например, Анна Джемисон, автор книги «Фик: Почему фанфикшн захватывает мир»), утверждают, что подавляющее большинство как авторов, так и читателей — женщины.
Фанфикшн, где нет ни издателей, которых нужно убеждать, ни денег, переходящих из рук в руки, дает нам возможность присмотреться к желаниям женщин в чистом виде и во всей полноте.
Как понять, почему столь значительная часть этих желаний связана с эротическими отношениями двух мужчин?
Еще задолго до того, как «Энтерпрайз» и его команда смело пошли туда, куда не ступала нога человека, один прозорливый литературный критик, кажется, предложил первую догадку. В 1948 году Partisan Review, Лесли Фидлер опубликовал эссе «Возвращайся на плот, Гек, милый!» (Come back to the raft ag’in, Huck honey!), где проанализировал «Моби Дика» и «Гекльберри Финна» среди прочих классических американских романов, и в центре каждого из них обнаружил пару героев, которые отказываются от домашнего уюта и вместе отправляются навстречу дикой природе. Что удивительно, отношения этих героев часто оказываются межрасовыми. «В эмоциональном средоточии книги, где в величайших мировых романах обычно стоит страсть представителей разных полов… мы неожиданно сталкиваемся с беглым рабом и никому не нужным мальчишкой, которые бок о бок лежат на плоту, уносимом бесконечной рекой к невозможному бегству, или с моряком-изгоем, который на пределе невозможных испытаний просыпается в татуированных руках темнокожего гарпунщика», — писал Фидлер. По его мнению, в этих отношениях «непорочная страсть» — идеальная, чистая любовь между героями — сочетается с «удивительным примирением» между белым человеком и представителями тех рас, которым он причинил вред.
В книге «НАСА/Путь» Констанс Пенли, теоретик медиа из Университета Калифорнии в Санта-Барбаре, указывает, что благодаря инопланетному происхождению Спока К/С довольно четко укладывается в схему Фидлера. Но его наблюдения относятся только к писателям-мужчинам и их читателям. К/С-слэш пишется женщинами и для женщин, и часто он очень далек от невинности. Пенли заключает, что фанатки «Звездного пути» откорректировали каноническое гомосоциальное соединение персонажей, отмеченное Фидлером, под свои вкусы. Она описывает К/С как «оригинальное сочетание» американского приключенческого романа, в центре которого стоят глубокие и часто межрасовые отношения мужчин, с романом семейным или сентиментальным, который пишут и читают женщины.
Особенности съемки только усилили очевидную глубину отношений Кирка и Спока. В книге «Энтерпрайзинг женщин», посвященной фанаткам «Звездного пути», Камилла Бэкон-Смит анализирует сцены, где два героя появляются вместе. В фильмах, и тем более в сериалах, замечает она, в общих сценах они часто стоят очень близко, заметно вторгаясь в личное пространство друг друга. Съемки крупным планом фокусируются на их глазах — а ведь, как выясняется, мужской взгляд обладает особым эротическим значением для женщин. Оги Огас и Саи Гэддам, специалисты в области нейронауки, проанализировали тексты любовных романов в книге «Миллиард грязных мыслей». Поразительно, сколько слов отведено на описание глаз героя и направления его взгляда. В момент кульминации книги взгляды героев встречаются. Как часто говорили фанаты К/С, эти отношения были прямо перед ними.
На позднем этапе своего творчества, в 1985 году, фантаст и теоретик феминизма Джоанна Расс опубликовала авторитетное эссе «Порнография, созданная женщинами для женщин, с любовью». В нем она утверждает, что герои слэша «не совсем мужчины».
В описаниях секса зачастую не говорится прямо, какое именно место подвергается проникновению, а чувства и эмоции пассивной стороны напоминают эмоции женщины, занимающейся любовью с мужчиной. Постоянные упоминания гениталий героев, по мнению Расс, — это просто маскировка, вывеска, которая гласит: «Привет, у меня есть член, я мужчина». Бесконечные «сомнения и томления» в сюжетах напоминают надуманные недоразумения, характерные для любовных романов. Отсюда вопрос: зачем проецировать все это на мужские тела? «Почему бы женщинам, которые читают слэш, просто не почитать любовный роман и не удовольствоваться этим? — спрашивает Расс. — Зачем это травести?»
А тем фанаткам «Звездного пути», которые могли бы захотеть написать о гетеросексуальных отношениях, помешала нехватка достойных женских персонажей. Инопланетные цыпочки Кирка описаны поверхностно и годятся на один раз.
Основные женские персонажи из постоянного состава — офицер связи Нийота Ухура и медсестра Кристин Чапел. Обе по-своему обаятельны, но ни одной не достается достаточно экранного времени, и ни одна не выглядит достаточно интересной.
Сегодня, хотя большинство лучших персонажей в фильмах и сериалах по-прежнему мужского пола, существует и несколько сильных героинь, которых авторы фиков могут использовать. Скайлар Дорсет (литературный псевдоним) лет десять назад начала писать фанфикшн о Докторе Кто и Розе Тайлер, первой компаньонке Повелителя времени из новой версии сериала «Би-Би-Си» 2005 года. По ее словам, к творчеству ее подтолкнуло то, что ей «рассказали только половину истории»: двое героев сильно привязаны друг к другу, но их экранным отношениям не хватает страсти (что неудивительно для сериала, рассчитанного на детей). Миллион слов спустя — это примерно десять романов — трое детей, которых она подарила паре, уже выросли и хорошо устроились в жизни. Когда герои обрели «полное счастье», писать стало больше не о чем.
К этому моменту Дорсет успела много чего прочесть и в других фэндомах. Она обратилась к своему первому слэш-пейрингу: Джон Ватсон и Шерлок Холмс. «Я не искала именно слэш-пейринг; я искала хороший пейринг», — говорит она. Так называемый «Джонлок» любим публикой много лет, а благодаря сериалу с Мартином Фрименом и Бенедиктом Камбербэтчем, который транслирует «Би-Би-Си», он стал только популярнее. Подростком Дорсет читала и любила книги и помнит, как ее восхищали отношения главных героев. «Я их шипперила, только не знала, что это так называется», — рассказывает она.
Идея создать свою героиню, чтобы восполнить нехватку сильных женщин, кажется соблазнительной. Такие «вставки от себя» и впрямь фигурируют во многих первых попытках написать фик, но, как автору предстоит быстро выяснить, другие фанаты презирают их и называют «Мэри-Сью». Имя изначально принадлежало героине пародийного рассказа, опубликованного в одном фэнзине в 1973 году. Мэри-Сью — самый молодой лейтенант Звездного флота (ей пятнадцать с половиной). Кирк от нее без ума; Спок восхищается ее блестящим умом. Она освобождает старших офицеров из инопланетной тюрьмы и управляет кораблем, когда все остальные члены команды заболевают. Получив Нобелевскую премию и вулканский орден «За храбрость», она умирает, и все ее оплакивают. Читать о столь прозрачном воображаемом исполнении подростковых желаний неловко; имя героини стало нарицательным для всех фиков с подобными «автобиографическими» вставками.
Авторы фиков, которые отказываются от попыток найти или придумать приемлемую героиню, могут быть удивлены тем, как просто без нее обходиться. В книге «Меж вздымающихся грудей: Руководство умных стерв по любовным романам» Сара Уэнделл и Кэнди Тан объясняют, что успех или провал книги зависят от героя, а не от героини. Героиня слишком часто оказывается сущим наказанием. Читатели могут идентифицировать себя с ней — в этом случае они будут придираться и не пропустят ни одного недостатка в ее характере. Они могут посчитать ее раздражающей (она часто бывает глупой, назойливой или до абсурдного идеальной) или скучной (ее роль в целом сводится к тому, чтобы выбрать правильного мужчину). Если читателям нравится герой, они могут начать к ней ревновать. Так почему бы вообще не избавиться от нее и не удвоить содержание ключевого ингредиента: героев?
На удивление, наличие двух героев (вместо героя и героини) может упростить работу с сюжетом.
В древние времена, когда любовь между протестантами и католиками или между Монтекки и Капулетти была запретной, у авторов любовных романов существовали готовые способы поддерживать сексуальное напряжение страницу за страницей. Сегодня же убедительно растянуть такой сюжет на целую книгу сложно.
Центральный элемент сюжета в классическом любовном романе сложно создать в век сексуальной распущенности и информационных технологий. Если герой видит, как героиня выходит из ресторана с красивым незнакомцем, он может выяснить, кто это (ее брат? ее начальник?), прошерстив список ее друзей в фейсбуке, вместо того, чтобы сделать неверный вывод и полкниги страдать. Однако если речь идет о паре (бывших) гетеросексуальных мужчин, автор может разлучить героев на столько, на сколько потребуется, и продолжительный самоанализ гарантирован.
Причины пристрастия женщины к жанру «слэш» могут быть похожими: двое мужчин лучше, чем один, или ей нравится воображать соблазнительных мужчин без вмешательства женщины, или она видит в женщине скорее соперницу, чем альтер-эго.
Пенли добавляет еще одно возможное объяснение: оно вытекает из наблюдения о том, что в слэше точка зрения автора обычно «плавающая», автор идентифицирует себя с каждым из главных героев по очереди. Возможно, фанатам жанра нравится представлять себе, что чувствуют во время секса объекты их вожделения, и идентифицировать себя как с активной, так и с пассивной стороной? И, может быть, возможность смещения точки зрения объясняет и то, почему некоторым мужчинам нравится созерцать или представлять себе отношения двух женщин?
В 1994 году Кэтрин Салмон, студентка Университета МакМастера в Гамильтоне (Онтарио) и давняя фанатка слэша, предложила Дональду Саймонсу, эксперту по сексуальной психологии, возглавить научный проект по исследованию слэша. Он о слэше никогда не слышал и был так поражен ее первым письмом, что, как он рассказывает в предисловии к книге «Любовники-воители: Эротика, эволюция и женская сексуальность», которую они написали в соавторстве, ему «пришлось очень медленно перечитать письмо, чтобы убедиться, что в нем действительно говорилось именно то, что, кажется, говорилось». Когда он преодолел свое изумление, исследователи поставили перед собой задачу применить теории эволюционной психологии, чтобы изучить вопрос о том, почему слэш может интересовать гетеросексуальных женщин. Они начали с биологически обусловленных различий в брачных стратегиях полов. Судя по данным многих культур, в долгосрочном партнере мужчины и женщины ценят одинаковые качества: и для тех, и для других важнее всего ум, честность и доброта. А вот поводы для короткого флирта — и черты, которые каждый из полов находит эротичными, — сильно разнятся.
Для мужчины короткая интрижка с малознакомой женщиной — это, в эволюционных терминах, легкий шанс завести дополнительного отпрыска. Для женщины же это риск выносить ребенка с половиной генов мужчины, которого она не выбирала и который на долгие годы застопорит ее репродуктивный потенциал. Как следствие, мужчины гораздо менее разборчивы, чем женщины, когда дело касается эротики. Они придают значение красоте, молодости и отдельным частям тела, и любят анонимность и разнообразие. Женщины же обращают внимание на широкий спектр «знаков качества» потенциального партнера: это не только внешность, но и сила, знания, опыт, ресурсы, статус. Объекты их желания не взаимозаменяемы.
Порнографическая продукция, рассчитанная на женщин, наоборот, представляет мужчин такими, какими женщинам хотелось бы их видеть, хотя бы в эротических фантазиях. Они крутые, талантливые, сложные, вызывающие восхищение. Они говорят о своих чувствах и обращают внимание на то, как женщина одета. Важнее всего то, что они доказывают, что чего-то стоят, подвергаясь суровому испытанию ради любимой. Для женщин эротично в герое то, сколько усилий он прикладывает, чтобы завоевать свою единственную, считает Салмон, которая сейчас работает в Университете Редлендс, Калифорния. В этом герои слэша не имеют себе равных. «Можно ли сделать больше в доказательство своей любви, чем сменить сексуальную ориентацию ради этих отношений?»
«Столкнуться с эротической продукцией, рассчитанной на противоположный пол, значит, заглянуть в психологическую бездну, разделяющую мужчин и женщин», — писал Саймонс. Слэш, как заключают авторы исследования, твердо стоит на «любовной» стороне этой бездны. Хотя иногда его и называли «гей-фикшном», это обозначение неверно. Когда Салмон показала несколько откровенных слэш-историй друзьям-геям, они сочли его разве что занимательным. Фанатки любовных романов, напротив, положительно отозвались о романтических историях про мужчин. «Слэш — это про любовь, хоть и между двумя мужчинами, — говорит Салмон. — Они ведут себя так же, как мужчины в любовных романах».
В «Любовниках-воителях» Салмон и Саймонс отбросили возможность того, что отличие фанатов слэша от других любителей любовных романов заключается в каком-то психологическом отклонении. Они выяснили, что большинство фанатов любовных романов могли идентифицировать себя с одним или обоими главными героями в романтической истории о двух мужчинах и получали удовольствие от чтения. Авторы исследования предполагают, что фанатами слэша могут быть женщины, которые предпочитают воображать себя «соратником», а не «миссис ратником», и мечтают о том, чтобы быть «героем, который одерживает верх над силами зла», а не «героиней, которая одерживает верх над альфа-самцом». «Я думаю, что фанатами слэша рождаются, а не становятся, — говорит Салмон. — В детстве им очень нравятся истории о крепкой дружбе. В таких отношениях они находят огромное удовлетворение. Ничего сексуального: они хотят быть лучшими друзьями и все делать вместе».
По мере распространения и развития жанра слэш стали все чаще посвящать пейрингам, которые не объясняются классическими теориями о К/С. Некоторые из самых популярных сегодня слэш-историй — это истории о мужчинах, которые почти никак не взаимодействуют в источнике; там нет никаких исходных гомосоциальных отношений, которые женщины могли бы переосмыслить для своего удовольствия.
Меган Кент, которая вместе с Шарлоттой Хилл организует «Эскападу» — ежегодный слэш-конвент в Калифорнии — сейчас читает и пишет слэш про двух героев «Мстителей»: Клинта Бартона (Соколиный глаз) и Фила Коулсона. Этот пейринг стоит на еще более шатком основании: эти двое никогда не появляются на экране одновременно, а все их взаимодействие сводится к 46-секундному разговору по рации в первом фильме серии, «Тор». Тем не менее это один из самых популярных пейрингов в фэндоме «Мстителей»: больше историй написано только про пару Капитан Америка/Железный человек.
Издатели любовных романов в надежде на прибыль тоже начинают публиковать романы о двух мужчинах (M/M). В них чаще действуют оригинальные, а не известные по другим медиа герои, и продаются они как горячие пирожки. В 2009 году Harlequin, крупнейшее в мире издательство в этом жанре, наняло Анджелу Джеймс, опытного цифрового полиграфиста, для создания Carina — ветви издательства, которая делает ставку на электронные публикации как о гетеросексуальных, так и о M/M-парах. По словам Джеймс, очень популярны сюжеты, построенные на чувстве экзистенциальной тревоги: в историях типа «стал геем ради тебя» и «мучительный каминг-аут» есть эмоциональный накал и путь к настоящей любви через множество препятствий, что характерно для традиционного слэша.
Но многие истории жанра M/M посвящены мужчинам-геям, у которых нет проблем с собственной ориентацией: «Это несильно отличается от М/Ж, просто пейринг другой», — говорит Джеймс.
Зачем писать слэш
Время от времени мне задают один и тот же вопрос. Зачем, собственно, я занимаюсь этой ерундой. Зачем я пишу слэш? Почему нельзя писать тоже самое, только про традиционные отношения? Ради чего я заведомо ограничиваю свою аудиторию? Ведь далеко не все пойдут читать роман, как бы хорошо он ни был написан, если на нём стоит маркировка 18+, да ещё и заявлено, что там мужики друг друга того-этого.
Первая причина, честно говоря, проста и незатейлива.
Переизбыток повторяющихся сюжетов и тем в современной русскоязычной развлекательной литературе.
Я не могу читать подавляющее большинство современных авторов. Я долго пытался найти то, что меня устроит, но находил бесконечных квадратно-гнездовых космодесантников и прочих героев военных профессий, суровых и мужественных, как рассвет над кирпичным заводом в Челябинске, бесконечных ехидных (а как же!) ведьм, магические академии (здравствуй, Хогвартс) и бесконечное количество эльфов, вампиров, оборотней, демонов и лордов. И попаданцев и попаданок, как же без них. И редко что из этого я мог читать дольше первой страницы.
Потому что вторично, тускло, шаблонно, наконец, безграмотно.
Жанры «мужские» и «женские» популярны, у них огромное количество поклонников, но я не сумел полюбить ни один из них. Мне оказались неинтересны новеллизации онлайн-игр. Я ещё не видел концепта интереснее «Матрицы» в киберпанке. Я не люблю постапокалипсис. У меня вызывает недоумение альтернативная история. Меня раздражает беспросветный реализм двух лягушек в кувшине молока, где в конце обе утонут, сколько ни барахтайся.
Почему он вообще возник? Почему он так популярен у женской аудитории? Почему он так разительно отличается от гей-прозы?
А если углубляться в жанр всерьёз, то уход от привычной схемы М+Ж добавляет в текст совершенно новую проблематику, освежая старые декорации и старые сюжеты. Лично мне нравится писать о героях, которые выбиваются из привычных схем и сходят с проторённых троп. И это касается не только выбора главным героем своего романтического интереса.
Если у меня в тексте есть нежный феминный юноша, то он будет не капризной истеричкой, а серьёзным и ответственным пацаном. Несмотря на всю свою нежность, в нужный момент, чтобы защитить дорогого себе человека, он возьмёт в руки лопату и отхреначит ею так, что мало не покажется.
Если у меня в тексте есть необразованный быдловатый гопник, то я дам ему масштабное воображение, чувство собственного достоинства и умение говорить прямо, не боясь последствий.
Если у меня в тексте намечается любовный треугольник, то его разрешение будет неожиданным. Если у меня появляется героиня-шлюха, то главный герой никогда с ней не переспит. Если мой герой принимает сложное решение, то, пока не станут известны последствия его выбора, невозможно сказать, правильно он поступил или ошибся.
Вторая причина очевидна, хотя о ней мало кто думает.
Покорение трудной вершины.
Писать об этом сложнее ещё и потому, что в таких отношениях куда отчётливее становится видно наследие патриархального устройства социума с его токсичной маскулинностью, установками «мужчины не плачут», «просить помощи стыдно», «у мужчин мало эмоций» и т. д.
Я не пишу об отношениях мужчин и женщин, потому что считаю, что женщины намного лучше меня справятся с тем, чтобы по-новому взглянуть на себя в отношениях и исследовать, какое место они хотят в них занимать, кем они хотят в них быть и какими хотят видеть мужчин (или других женщин) рядом с собой.
Третья причина вытекает из второй.
Stop killing your gays.
Полюса уже отменили.
Целевая аудитория.
«Почему так много людей читают и пишут фанфики?», «Почему писателю полезно написать фанфик?» и другие стыдные вопросы о фанфикшене
Социолог – о самых распространенных заблуждениях о фанфиках и фан-сообществе
Этой весной в китайском сегменте фанфикшн-сообщества разгорелся нешуточный скандал: фанаты певца Сяо Чжаня возмутились фанфиком, в котором Сяо и его партнера по дорама-сериалу Ван И Бо изобразили в виде гомосексуальной пары (кроме того, в фанфике Сяо Чжань стал трансгендером). Фанаты Сяо Чжаня на волне популярности подобной работы возмутились и стали требовать запрета на слэш-фанфикшен со своим любимым актером в главной роли. Конфликт быстро вышел на государственный уровень: в феврале Китай заблокировал доступ к крупнейшему фанатскому сайту Archive Of Our Own (больше 2 млн. зарегистрированных пользователей по всему миру). Фикрайтеры с портала обвинили во всем Сяо и его фанатов, а сам Сяо Чжань лишился ряда крупных контрактов с компаниями-дистрибьюторами контента.
На эти и другие вопросы мы попросили ответить социолога, аспирантку Самарского университета Дарью Свежинцеву.
Правда ли, что фанфики пишут только графоманы и фрики?
Здесь и далее мы будем часто пользоваться информацией из книги, ставшей своего рода библией для исследователей фан-литературы. Это опубликованная в 1992-м году американским философом и культурологом Генри Дженкинсом книга «Текстуальные браконьеры: телевизионные фанаты и культура участия». Эта монография представляет собой обширное этнографическое исследование конкретной группы медиа-фанатов, их специфических социальных институтов и культурных практик, а также их проблемных отношений со средствами массовой информации и остальными потребителями масс-контента. Несмотря на то, что с момента написания книги прошло уже почти тридцать лет, она содержит в себе глубочайшее фундаментальное исследование, а сами фандомы изменились не так уж сильно — основные коррективы (абсолютно такие же, как в остальных сферах творчества) внёс интернет.
Генри Дженкинс сразу исключил из своего круга интересов фанатов в привычном нам понимании этого слова: футбольных болельщиков, посетителей рок-концертов, постоянных гостей оперных театров и так далее.
Давая свое определение слову «фанат», Генри Дженкинс напоминает, что слово «фанат» является сокращённым от «фанатика», которое в свою очередь происходит от латинского «fanaticus». Этим словом называли принадлежащих храму слуг. Сокращённая форма этого слова «fan» впервые была использована в XIX веке в журналистских статьях, посвящённых фанатам спортивных команд. Одно из ранних применений слова «fan» имело место быть по отношению к женщинам-театралам. Мужчины-критики клеймили их этим словом, указывая на то, что женщины ходят в театр смотреть на актёров, а не наслаждаться пьесами.
Само это слово так никогда и не смогло лишиться изначальных негативных коннотаций. Например, Роберт Джеветт и Джон Шелтон Лоуренс в своей работе 1977 под названием «Американский мономиф» ставят написание текстов фанатами в один ряд с одержимостью семьи Чарльза Мэнсона и волной подражательных самоубийств, последовавшей вслед за распространением романа Иоганна Гёте «Страдания юного Вертера».
Этой же точки зрения придерживалась и Джули Берчилл в книге «Испорченные боги». Она писала: «Безобидное увлечение может стать клинической одержимостью, если будет продолжаться слишком долго. Тонкая грань между любовью и ненавистью, между свободой воли и судьбой стирается, постепенно исчезает для фаната на чердаке».
«Самая невыносимая вещь для тех, кто считает себя обладателями культурного капитала – кощунственное совпадение во вкусах с тем, кому предписывается иметь другие, отделённые от общепринятых вкусы».
Говоря простым языком, фанатская субкультура вызывает отторжение у большей части зрителей извне, потому что фандомные люди «потребляют контент неправильно». Особенно болезненным столкновение становится тогда, когда фанат «неправильно» взаимодействует с произведением, которое нравится обывателю. В такой момент фанфики, фанарты и косплей начинают восприниматься, как личное оскорбление.
Дженкинс приводит в своей книге и более поздних работах некоторые статистические данные и даже выдержки из интервью, позволяющие утверждать, что фаны зачастую имеют высшее образование и являются представителями среднего класса. Социальные ожидания по отношению к этим людям таковы, что их увлечение может подвергаться не просто неодобрению, но жёсткой критике, поскольку предполагается, что они «не должны тратить свое время на построение сложной интерпретации телевизионных программ». Таким образом
фанство и фикрайтерство могут быть прочитаны как сознательный отказ от высокой культуры, или, по крайней мере, традиционных границ между высокой и популярной культурой.
В 1984 году Мишель де Серто, французский социальный философ, в своих «Практиках повседневной жизни» писал: «[Признаки потребления] таким образом исполняют несколько ролей, меняют форму, смешиваясь с окружением, исчезают, поселяясь в структурах, продукты которых не оставляют потребителю места для того, чтобы обозначить собственную деятельность. Ребёнок продолжает разрисовывать школьные книги, даже если оказывается наказан за это, он занял это место и обозначил в нём своё существование, как автора. Телезритель не может писать на экране телевизора. Он оттеснён от продукта, не играет никакой роли в его появлении. Он теряет права автора, и становится, как кажется, чистым приёмником».
Успех был мгновенным: огромное количество текстов, артов, клипов, во многих из которых этот персонаж выжил — и конечно, когда вышла вторая часть фильма, в которой этот персонаж действительно выжил, а значит, контракт с читателем оказался запоздало выполнен — это не вызвало такого бурного отклика.
Говоря об основных способах работы с исходным текстом, у нас есть следующие:
1. Реконтекстуализация (недостающие сцены, задача которых – заполнить пробелы в вещательном материале и дать дополнительные объяснения поведения персонажа);
2. Расширение таймлайна (углубление истории с помощью более детального прописывания персонажей);
3. Рефокализация (переключение повествования на второстепенных персонажей, зачастую – представителей меньшинств, чьё экранное время ограничено);
4. Нравственная перестройка (крайняя форма рефокализации, когда с протагониста фикрайтер переключается на антагониста, при этом инвертируя мораль базового произведения);
5. Жанровое смещение (изменение жанра базового произведения, смещение акцента, например, на отношения персонажей или их личностное развитие);
6. Кроссоверы (пересечение разных вселенных);
7. Перемещение персонажа (кроме пересечения вселенных возможно простое перемещение персонажей одной вселенной в другую);
8. Персонализация (крайним проявлением стремления интегрировать медиа-представления в личный опыт является специфический вид фанатской литературы: «Мэри Сью» или «Марти Стю», в случае, если автор мужского пола. Такие фанфики предполагают помещение в сюжет базового произведения некоей идеализированной версии автора);
9. Эмоциональная интенсификация (в таких текстах на первый план будут выходить эмоции персонажей; не является жанровым смещением, поскольку речь идёт об углублении ситуаций, которые в каноне имели место быть);
10. Эротизация (в фанфикшне сексуальные взаимодействия зачастую выступают способом разрешения продолжающихся конфликтов или закрепления уже существующих отношений).
Фанфики появились изначально в интернете?
Нет. Часто первым фанфиком в истории называют поэму XV века «Завещание Крессиды», написанную Робертом Генрисоном как продолжение поэмы Джеффри Чосера «Троил и Крессида». К фанфикам иногда причисляют пародии и подражания «Алисе в Стране Чудес» Льюиса Кэрролла и творчество поклонниц книг Джейн Остин. Также в эту категорию часто включают «Божественную комедию» Данте Алигьери, в качестве примера можно привести комический анализ ютуб-эссеистки Рэд:
«Вот что нужно знать об «Аде», прежде чем мы приступим:
по сути это написанный Данте исторический фанфик-самовставка, в котором Данте получает возможность объединиться в команду со своей ролевой моделью/нежно любимой знаменитостью Вергилием, а заодно посмотреть, как все его враги вечно горят в Аду».
Первым же фандомом можно назвать «Литературное общество Шерлока Холмса», образованное в 30-х годах XX века в Англии.
Это вообще можно считать литературой? Фанфики же всегда сырые и не представляют никакого интереса для взыскательного читателя.
Это не совсем так. Некоторые тексты действительно просто не требуют глубокой проработки, но в основном авторы становятся своего рода эрудитами, поскольку вынуждены, например, разбираться в социально-экономической ситуации времён «Великой депрессии», и не на уровне поверхностных знаний, а настолько, чтобы представлять, чем питались его персонажи в то время, где могли жить и как зарабатывали. Для создания правдоподобной романтической линии автор погружается и в социальные традиции, обычаи времен, в которых происходит действие. По сути, погружение в контекст требуется на том же уровне, что у нефандомных авторов, с той лишь разницей, что для фикрайтеров это все еще хобби, не приносящее заработка.
Зато разговаривая с фикрайтером, вы можете случайно узнать подробности из жизни музыкальной индустрии в русскоязычном пространстве девяностых, разобраться в структуре британской разведки семидесятых и ненароком изучить историю воздушной акробатики до повсеместного распространения телевидения.
Не раз и не два я лично наблюдала, как фандом становился толчком к выбору профессии или образования — например, исторический фандом породил немало талантливых исследователей в своей области!
Конечно, это не отменяет и массы текстов, в которых действительно не было попыток соблюсти контекст, но, согласитесь, этим грешат и профессиональные авторы.
В фанфикшене поднимают глубокие темы? И какая от них польза?
Само существование фанфикшна как ниши квир-литературы имеет остросоциальную подоплеку.
Именно этим обусловлено то, что в общественном сознании становится перекосом «пишут только школьницы, пишут только порно». Как раз в период самоопределения остро встаёт вопрос поиска не просто себя, но ролевых моделей или хотя бы пространства, где твоя самость не будет порицаться. Для многих такой средой становится именно фанфикшн — он создаёт комфортное пространство, где можно покрутить привычные модели, перестроить их, а также попросту встретить людей, которые не будут тебя осуждать.
В качестве арт-терапии и поиска близких по духу людей фандомы, пожалуй, спасли немало жизней. Признание коммьюнити очень важно, но далеко не каждый может для начала признать самого себя, тем более — найти поддержку в окружении, среди пореаловых друзей.
Это лишь первый уровень: от исходного произведения зависит глубина осмысления проблемы и сама её постановка. В фанфикшне регулярно поднимаются проблемы войны, рабовладения, эйблизма (тип дискриминации, при котором трудоспосодные люди рассматриваются как превосходящие людей с инвалидностью, что приводит к предрассудкам в отношении последних – прим. «Многобукв»). Постоянно и откровенно освещаются вопросы школьной травли — и методы совладания с ней.
У всех фикрайтеров разные причины творить, но арт-терапия является достаточно распространенным побуждением, хотя и мало кто сознательно формулирует такую цель.
Зато когда я говорила с фандомными людьми (двадцать лейтмотивных интервью), то регулярно слышала мысль о том, что фандомы спасли им жизнь и помогли справиться с реальными проблемами.