почему богоявление так назвали в нижегородской области
Легенды и были села Богоявление
Смотрительница и создатель музея Римма Тоболкина у ключа, где, по преданию, привиделся крестьянке Иисус Христос.
Автор фото: Артем Фалин
Легенды и были села Богоявление
В селе под названием Богоявление, что на половине пути от Нижнего к Арзамасу, восстанавливается церковь. Трехпрестольная. Внутри еще почти пустая — идут строительные работы. Но уже и службы идут. Так вот эта сельская церковь Богоявления Господня создана по проекту Монферрана!
Красивыми преданиями овеяно село Богоявление. Было оно зажиточное, многолюдное. В советские годы — с большой прослойкой интеллигенции: бывших дворян и священнослужителей, которых укрыла от тяжких судеб российская глубинка. Богато украшенной была и сельская церковь.
В стародавние времена в местечке Инелей, заселенном после покинувшей его мордвы русскими, пошла однажды на ключ крестьянка. Наклонилась воды набрать и… увидела в хрустальной студеной воде на мгновение Божий Лик. У того ключика и построили тогда, еще в 1680 году, первый, деревянный, храм Богоявления Господня. А село стало зваться Богоявлением.
В 1799 году случился первый пожар. Деревянная церковь горела, потом восстанавливалась, и еще не однажды охватывал ее огонь… Последнее, каменное, творение храма Богоявления Господня сооружено было по монферрановскому проекту.
«Если кто из вас видел Богоявленскую церковь села Богоявление, что стоит рядом с дорогой Горький — Саранск, в прежнем ее виде, тот не мог не любоваться ее красотой, ее архитектурным исполнением, росписью картин из жизни святых и великомучеников, ее иконами, каждая из которых представляла собой шедевр искусства художников прошлых веков, мастеров-строителей и поделочников.
На пятьдесят километров вокруг была видна она как корабль среди моря лесов, полей и лугов, олицетворяя собой многоукладность жизни Руси, ее красоту и мощь. И что мы видим сейчас. Без следа исчезли и богатейшая библиотека, и бесценные иконы, что вывозились неизвестно кем и якобы в музеи страны, — читаем у богоявленского старожила. — Участь храма была предрешена, как и участь многих тысяч других церквей».
Сельчане любили свой храм. Тяжело переживали в годы революции и гражданской войны его разорение и готовящееся закрытие.
Уникальные архивные материалы по истории храма собрала директор церковно-исторического музея села Богоявление Римма Хадиатовна Тоболкина. Увлеченная своей деятельностью, она с удовольствием делится всем, что ей известно, с посетителями музея.
«Многоуважаемый Иван Терентьевич, — обратился к советскому уполномоченному по делам религий Морозову 13 ноября 1918 года священник Богоявленской церкви Рафаил Певницкий. — Будьте добры объяснить сему подателю о затруднениях, встречающихся в описи церковного имущества. Какая форма описи? Неужели переписывать все иконы? Или чохом их отметить? Неужели записывать все лампады и лампадки, не представляющие ни ценности особенной, ни особенного искусства? А старые ризы, не представляющие никакой ценности? Куда отнести часовни в память убиенного Александра II и погибших в Японии? Куда их записывать? Как считать кладбища — церковным имуществом или нет?»
13 декабря Морозов ответил: «Батюшка, нужно описывать всё имущество, без исключения. А если что думаете исключить, то под Вашу ответственность. Кладбища, церковные земли и дома, безусловно, входят в состав имущества».
Заниматься крестьянством в Богоявлении стало невыгодно: хлеба не хватало до нового урожая. И начали мужики осваивать ремесла и уходить в город на заработки — на сезонные работы малярами, штукатурами, каменщиками. Шли на заводы, на лесопилку, гнули дуги, ободья для колес, делали сани. В селе с весны до осени оставались одни женщины да дети.
Противостоять поэтому разграблению церкви в 1922 году было некому. И в тот день, когда советские уполномоченные пришли изымать церковную утварь, статная, крепкая, похожая, как рассказывают, на кустодиевскую русскую красавицу Дуня Панова собрала по дворам и соседним деревням баб. И образовали они у церковных ворот непроходимую преграду, никого из новых властей к храму не подпустили. Шумели, да еще кричала бойкая Евдокия, что наказывать надо тех, кто посягает на церковное имущество, калечит древние иконы, сдирая с них ризы.
Особенно охранять призывала Дуня старинное, с украшенным дорогими каменьями, золотом и серебром Напрестольное Евангелие. Все прихожане наизусть знали вывешенный в храме текст, сопровождавший подарок, пожалованный «1680 года октября в 21-й день» братом Петра Первого: «Сие святое Евангелие великий государь царь и великий князь Феодор Алексеевич, всея Великия, и Малыя, и Белыя России самодержец, пожаловал Нижегородскому уезду Терюшевския волости в новую церковь к Богоявлению Господа, и Бога, и Спаса нашего Иисуса Христа в село Богоявленское. И буде кто сие святое Евангелие от церкви Богоявления Господня отлучит или украдет, по преданию святых апостолов, святых отец, да будет проклят».
Арестантский дом
Не позволили войти в храм ни уполномоченному, ни милиционеру, ни сельсоветовским властям богоявленские прихожанки. Но Дуню вскоре арестовали. И пошли в уездные инстанции заявления и письма, обличающие молодую женщину в том, что она «замечена в контрреволюционном действии», и посему пришлось-де «гражданку Панову Е. арестовать и препроводить под строгим конвоем в Нижегородский уездный арестантский дом для содержания под стражей».
8 июня 1922 года Богоявленский сельсовет вместе с обвинительным актом «препровождает в Тепелевский волостной отдел Гражданского управления гражданку села Богоявление Евдокию Ивановну Панову как вносящую дезорганизацию в селе…
Такие злостные личности, как Панова, безнаказанными быть не могут… Тов. Панова, 32 лет, девица, имущественное положение — середняк, к числу крестьянской темноты принадлежать ни в коем случае не может — она хорошо грамотная, и агитация ее сознательная».
Реввоентрибунал
Дуня уже не просто в арестантском доме: «1922 года августа 26 дня» председатель Особой сессии нарсуда по Нижегородскому уезду, «принимая во внимание, что Панова обвиняется в возбуждении населения к сопротивлению исполнения постановлений правительства об изъятии церковных ценностей…», препровождает ее и заведенное на нее дело в Реввоентрибунал. И завершиться это может чем угодно — от высылки без права переписки до расстрела.
Село взбудоражено. Церковные ценности правдами и неправдами всё равно уже вывезены. И богоявленцы озабочены тем, как спасти свою односельчанку. Священник Певницкий обращался все три месяца ее ареста во все возможные инстанции, пытаясь защитить отважную прихожанку, но безрезультатно. И вот Церковный совет (ложь во спасение!) пишет в Нижний Новгород:
«Настоящим удостоверяем, что Евдокия Панова по обвинению ея в агитации противу отбора церковного имущества при приезде уполномоченнаго по изъятию имущества товарища начальника милиции Сабанова не наносила никаких оскорблений в его адрес. И никаких бунтовских восстаний и агитации к таковому с ее стороны не было, в чем и удостоверяет церковный совет Богоявленской церковной общины верующих».
Божьего гнева убоясь…
К чести уполномоченного и начальника милиции, руководителей Богоявленского сельсовета, они то ли под воздействием сограждан и священника Рафаила Певницкого отзывают свои требования призвать Дуню Панову к ответу, то ли просто не настаивают больше на наказании, то ли, Божьего гнева убоясь, не подтверждают «контрреволюционности» односельчанки. И «1922 года сентября 11-го дня следователь Нижгубревтрибунала» выносит постановление:
На основании вышеизложенного и принимая во внимание, что фактически никакого противодействия со стороны гр. Пановой не усматривается, что изъятие церковных ценностей в Нижегородском уезде вообще и в селе Богоявленском в частности давно уже закончено, постановляю: настоящее дело, за отсутствием в действиях обвиняемой состава преступления представить в коллегию трибунала на прекращение, освободив Панову из-под стражи. Следователь Нижгубревтрибунала Шолохов».
«Если бы побольше было таких Дунь Пановых, не молчали бы семь десятилетий православные храмы России», — завершает свое повествование Римма Тоболкина.
10691
Легенды и были села Богоявление
В селе под названием Богоявление, что на половине пути от Нижнего к Арзамасу, восстанавливается церковь. Трехпрестольная. Внутри еще почти пустая — идут строительные работы. Но уже и службы идут. Так вот эта сельская церковь Богоявления Господня создана по проекту Монферрана!
Красивыми преданиями овеяно село Богоявление. Было оно зажиточное, многолюдное. В советские годы — с большой прослойкой интеллигенции: бывших дворян и священнослужителей, которых укрыла от тяжких судеб российская глубинка. Богато украшенной была и сельская церковь.
В стародавние времена в местечке Инелей, заселенном после покинувшей его мордвы русскими, пошла однажды на ключ крестьянка. Наклонилась воды набрать и… увидела в хрустальной студеной воде на мгновение Божий Лик. У того ключика и построили тогда, еще в 1680 году, первый, деревянный, храм Богоявления Господня. А село стало зваться Богоявлением.
В 1799 году случился первый пожар. Деревянная церковь горела, потом восстанавливалась, и еще не однажды охватывал ее огонь… Последнее, каменное, творение храма Богоявления Господня сооружено было по монферрановскому проекту.
«Если кто из вас видел Богоявленскую церковь села Богоявление, что стоит рядом с дорогой Горький — Саранск, в прежнем ее виде, тот не мог не любоваться ее красотой, ее архитектурным исполнением, росписью картин из жизни святых и великомучеников, ее иконами, каждая из которых представляла собой шедевр искусства художников прошлых веков, мастеров-строителей и поделочников.
На пятьдесят километров вокруг была видна она как корабль среди моря лесов, полей и лугов, олицетворяя собой многоукладность жизни Руси, ее красоту и мощь. И что мы видим сейчас. Без следа исчезли и богатейшая библиотека, и бесценные иконы, что вывозились неизвестно кем и якобы в музеи страны, — читаем у богоявленского старожила. — Участь храма была предрешена, как и участь многих тысяч других церквей».
Сельчане любили свой храм. Тяжело переживали в годы революции и гражданской войны его разорение и готовящееся закрытие.
Уникальные архивные материалы по истории храма собрала директор церковно-исторического музея села Богоявление Римма Хадиатовна Тоболкина. Увлеченная своей деятельностью, она с удовольствием делится всем, что ей известно, с посетителями музея.
«Многоуважаемый Иван Терентьевич, — обратился к советскому уполномоченному по делам религий Морозову 13 ноября 1918 года священник Богоявленской церкви Рафаил Певницкий. — Будьте добры объяснить сему подателю о затруднениях, встречающихся в описи церковного имущества. Какая форма описи? Неужели переписывать все иконы? Или чохом их отметить? Неужели записывать все лампады и лампадки, не представляющие ни ценности особенной, ни особенного искусства? А старые ризы, не представляющие никакой ценности? Куда отнести часовни в память убиенного Александра II и погибших в Японии? Куда их записывать? Как считать кладбища — церковным имуществом или нет?»
13 декабря Морозов ответил: «Батюшка, нужно описывать всё имущество, без исключения. А если что думаете исключить, то под Вашу ответственность. Кладбища, церковные земли и дома, безусловно, входят в состав имущества».
Заниматься крестьянством в Богоявлении стало невыгодно: хлеба не хватало до нового урожая. И начали мужики осваивать ремесла и уходить в город на заработки — на сезонные работы малярами, штукатурами, каменщиками. Шли на заводы, на лесопилку, гнули дуги, ободья для колес, делали сани. В селе с весны до осени оставались одни женщины да дети.
Противостоять поэтому разграблению церкви в 1922 году было некому. И в тот день, когда советские уполномоченные пришли изымать церковную утварь, статная, крепкая, похожая, как рассказывают, на кустодиевскую русскую красавицу Дуня Панова собрала по дворам и соседним деревням баб. И образовали они у церковных ворот непроходимую преграду, никого из новых властей к храму не подпустили. Шумели, да еще кричала бойкая Евдокия, что наказывать надо тех, кто посягает на церковное имущество, калечит древние иконы, сдирая с них ризы.
Особенно охранять призывала Дуня старинное, с украшенным дорогими каменьями, золотом и серебром Напрестольное Евангелие. Все прихожане наизусть знали вывешенный в храме текст, сопровождавший подарок, пожалованный «1680 года октября в 21-й день» братом Петра Первого: «Сие святое Евангелие великий государь царь и великий князь Феодор Алексеевич, всея Великия, и Малыя, и Белыя России самодержец, пожаловал Нижегородскому уезду Терюшевския волости в новую церковь к Богоявлению Господа, и Бога, и Спаса нашего Иисуса Христа в село Богоявленское. И буде кто сие святое Евангелие от церкви Богоявления Господня отлучит или украдет, по преданию святых апостолов, святых отец, да будет проклят».
Не позволили войти в храм ни уполномоченному, ни милиционеру, ни сельсоветовским властям богоявленские прихожанки. Но Дуню вскоре арестовали. И пошли в уездные инстанции заявления и письма, обличающие молодую женщину в том, что она «замечена в контрреволюционном действии», и посему пришлось-де «гражданку Панову Е. арестовать и препроводить под строгим конвоем в Нижегородский уездный арестантский дом для содержания под стражей».
8 июня 1922 года Богоявленский сельсовет вместе с обвинительным актом «препровождает в Тепелевский волостной отдел Гражданского управления гражданку села Богоявление Евдокию Ивановну Панову как вносящую дезорганизацию в селе…
Такие злостные личности, как Панова, безнаказанными быть не могут… Тов. Панова, 32 лет, девица, имущественное положение — середняк, к числу крестьянской темноты принадлежать ни в коем случае не может — она хорошо грамотная, и агитация ее сознательная».
Дуня уже не просто в арестантском доме: «1922 года августа 26 дня» председатель Особой сессии нарсуда по Нижегородскому уезду, «принимая во внимание, что Панова обвиняется в возбуждении населения к сопротивлению исполнения постановлений правительства об изъятии церковных ценностей…», препровождает ее и заведенное на нее дело в Реввоентрибунал. И завершиться это может чем угодно — от высылки без права переписки до расстрела.
Село взбудоражено. Церковные ценности правдами и неправдами всё равно уже вывезены. И богоявленцы озабочены тем, как спасти свою односельчанку. Священник Певницкий обращался все три месяца ее ареста во все возможные инстанции, пытаясь защитить отважную прихожанку, но безрезультатно. И вот Церковный совет (ложь во спасение!) пишет в Нижний Новгород:
«Настоящим удостоверяем, что Евдокия Панова по обвинению ея в агитации противу отбора церковного имущества при приезде уполномоченнаго по изъятию имущества товарища начальника милиции Сабанова не наносила никаких оскорблений в его адрес. И никаких бунтовских восстаний и агитации к таковому с ее стороны не было, в чем и удостоверяет церковный совет Богоявленской церковной общины верующих».
Божьего гнева убоясь…
К чести уполномоченного и начальника милиции, руководителей Богоявленского сельсовета, они то ли под воздействием сограждан и священника Рафаила Певницкого отзывают свои требования призвать Дуню Панову к ответу, то ли просто не настаивают больше на наказании, то ли, Божьего гнева убоясь, не подтверждают «контрреволюционности» односельчанки. И «1922 года сентября 11-го дня следователь Нижгубревтрибунала» выносит постановление:
На основании вышеизложенного и принимая во внимание, что фактически никакого противодействия со стороны гр. Пановой не усматривается, что изъятие церковных ценностей в Нижегородском уезде вообще и в селе Богоявленском в частности давно уже закончено, постановляю: настоящее дело, за отсутствием в действиях обвиняемой состава преступления представить в коллегию трибунала на прекращение, освободив Панову из-под стражи. Следователь Нижгубревтрибунала Шолохов».
«Если бы побольше было таких Дунь Пановых, не молчали бы семь десятилетий православные храмы России», — завершает свое повествование Римма Тоболкина.
Богоявление (Дальнеконстантиновский район)
Из Википедии, бесплатной энциклопедии
Россия
Староста села Сергей Жуков воскресным утром рубит дрова. Фото: Пелагия Замятина
Фото: Пелагия Замятина
Священник храма в честь Богоявления Господня, протоиерей Андрей Сапунов в прошлом был советником президента Туркменистана по религии. Фото: Пелагия Замятина