Черный лебедь про что
masterok
masterokМастерок.жж.рф
Хочу все знать
Мы как то с вами обсуждали МЕМЫ В ИНТЕРНЕТЕ, а сейчас мы поговорим о более серьезном устоявшемся уже понятии.
Термин «Черный лебедь» обозначает определенные критические события, которые невозможно предсказать, но которые, тем не менее, коренным образом меняют ход истории. Черные лебеди могут представлять собой как позитивные явления (например, появление интернета), так и негативные (приход к власти Адольфа Гитлера).
Так же «Чёрный лебедь» известен как латинское выражение — старейшая известная цитата принадлежит перу древнеримского поэта-сатирика Ювенала, — «редкая птица на земле подобна черному лебедю» (лат. rara avis in terris nigroque simillima cygno)
Термин «черный лебедь» прочно укрепился в сознании нашего общества после выхода в свет книги Нассима Талеба «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости». Хотя эта метафора известна в философии довольно давно, именно Талеб стал использовать её для обозначения редких и неожиданных событий со значительными последствиями. При этом «чёрные лебеди» могут быть не только негативными событиями, но и представлять собой непрогнозируемые «удачи»
Давайте узнаем подробнее про все это …
В Средние века само предположение о существовании в природе черного лебедя выглядело настолько абсурдным, что стало метафорой чего-то абсолютно невозможного. До 1697 года считалось, что лебеди бывают только белыми, однако голландская экспедиция, которую возглавлял Виллем де Вламинк, обнаружила в Западной Австралии популяцию черных лебедей. Теперь черный лебедь изображен на флаге Северной Австралии. Обнаружение первого черного лебедя было большой неожиданностью для орнитологов.
Нассим Николас Талеб (1960г.р.) – математик, трейдер, бизнесмен и философ, выходец из Ливана, сейчас проживает в США. Семья Нассима Талеба, исповедующая православие, была депортирована из ливанского города Амиун в 1975 году, после начала гражданской войны. Предки Талеба в прошлом занимали высокие посты в правительстве Ливана, его отец был врачом — онкологом, занимался антропологическими исследованиями.
Книга «Черный лебедь», вышедшая в 2007 году, была продана более чем в 300 000 экземпляров. Она семнадцать недель держалась в списке бестселлеров “New York Times” и была переведена на 27 языков. В октябре 2009 года по версии журнала «Секрет фирмы», книга возглавила список Топ-5 деловых бестселлеров.
За последние годы человечество пережило череду сильнейших потрясений. Таких, как 11 сентября 2001 года, глобальный финансовый кризис, война в Осетии, на Украине. Все они, казавшиеся абсолютно невозможными, пока не произошли, теперь представляются нам закономерными. Именно такие непредсказуемые события и предлагает называть Талеб Черными лебедями. По его авторитетному убеждению, именно такие события оставляют след, как в истории в целом, так и в жизни каждого отдельного человека.
В рамках жизни одного индивидуума, Талеб предлагает провести воображаемый эксперимент: рассмотреть свою жизнь и изучить в ней роль таких непредсказуемых событий с большими последствиями. Стоит вспомнить момент выбора профессии, встречи спутника жизни, предательства, изгнания из Родины, внезапное обогащение или разорение. Разве вы могли запланировать эти вещи? Разве часто вы ожидаете такие моменты в своей жизни? Есть такая поговорка: «Хочешь рассмешить Бога — расскажи Богу о своих планах », которая, как раз об этом.
Да, после, она вполне вписалась в логику, но, до – это просто не могло прийти в голову. Смысл Черного лебедя в том, что он, как правило, не подвластен человеку, при том, что он, как иной формат событий на земле (вместе с белым лебедем), полностью является реальной вещью. Черный лебедь имеет место быть. Человеческая жизнь всегда определялась степенью предсказуемости. Чем более она непредсказуема – тем более она интересна. Конечно, в определенной мере, потому что совсем непредсказуемая жизнь – ужасна.
Но, чем более она становится предсказуемой, тем более скучной. И так по кругу. Это означает, что наша жизнь формируется под влиянием двух течений: белого и черного лебедей. Белый лебедь дает возможность человеку не упасть в уныние от безысходности, и поэтому он горд собой от умения прогнозировать. Черный же лебедь не оставляет человеку никакого шанса почувствовать себя всемогущим. И, если убрать одну из этих опор, наша жизнь, которой мы живем, превратится в не что. Мы превратимся либо в животных, либо в богов. А земля, как известно, создана для людей.
Итак, Черного лебедя невозможно предсказать, его нужно понимать и ожидать. Ожидать того, что всегда может произойти неожидаемое.
Финансовые эксперты раз за разом оказываются беззащитными перед черными лебедями. Ипотечный кризис уничтожил тысячи предприятий и поставил целые страны на колени. Компании должны иметь запасной план, чтобы быть менее хрупкими. Катастрофы, какими невероятными они бы ни казались, должны планироваться. Не как-то специфически, но задаваясь единственно правильным вопросом «а что если?».
По самой своей природе, черные лебеди не могут быть предсказаны, ведь подобные события еще никогда не случались прежде по определению. Однако можно изучить то, как организации, народы или выжившие в катастрофах справлялись с их последствиями. Такой анализ может помочь подготовить компании к построению стратегий, помогающих как можно быстрее и с минимальным ущербом снова встать на ноги после чрезвычайных происшествий.
Теория ожидания неожиданного не является пророческой, но она имела широчайший резонанс в истории и философии. Талеб делал множество маленьких ставок на невероятные события и разбогател, т.к. некоторые из них, тем не менее, произошли. Базовые принципы его теории Черного лебедя включают три основных критерия.
Давайте перечислим их и оценим на примере Биткоина:
1. Событие неожиданно.
До биткойна история не знала валюты, за которой не стояло бы никакой нации и пересылка которой базировалась бы не на доверии. До появления Интернета это вообще было невозможно. Некоторое время вне узкого сообщества криптологов эта идея была бессмысленной и не находила понимания со стороны правительства и банковских учреждений. Никому и в голову не приходило контролировать или пытаться остановить Биткойн – его попросту не принимали всерьез. А потом уже стало слишком поздно.
Первый критерий: да.
2. Событие имеет большое влияние.
К настоящему времени валюта достигла пика общей стоимости размером около 12 миллиардов долларов. Это лишь около 2,5% от стоимости компании поисковой системы Google. Однако в настоящее время в подавляющем большинстве стран знают о биткойне, и во многих из них местными банковскими системами были вынесены предупреждения или запреты на его использование. Биткойн оброс армией мировых сторонников, и вокруг него сформировалась сплоченная община. Она включает политиков, банкиров, регуляторов, инвесторов и ученых, пытающихся понять его, контролировать, извлечь из него прибыль и использовать его в качестве катализатора изменения мира.
Второй критерий: да.
3. После того как событие уже произошло, ретроспективно ему дают рациональное объяснение – так, как будто оно было ожидаемо.
Если мы рассмотрим два широко известных Черных лебедя, мы сможем задним числом объяснить их с рациональной точки зрения. Если говорить об Интернете, то, учитывая, сколько персональных компьютеров было приобретено в 80-х и начале 90-х годов, становится очевидно, что в конечном итоге они оказались бы связанными между собой для доставки электронной почты и обмена новостями.
Анализировался ли биткойн когда-либо с рационализаторской точки зрения сквозь призму истории? Но находимся ли мы уже в точке, где у нас есть достаточно данных для подобного анализа? Наверное, нет еще того жюри, которое могло бы это оценить. Биткойн все еще находится в начальной стадии, и время рассудит, какое место займет этот эксперимент в анналах истории.
Третий критерий: неизвестно.
Однако, возможно, именно Черный лебедь дал начало рождению Биткойна: ипотечный кризис, который пошатнул всю банковскую индустрию. Банкиры прекрасно понимали, что это порочная практика – давать жильё в собственность и в аренду всем подряд. Но это была не их проблема, поскольку они продавали кредиты и обогащались за счет проблем других людей. Когда кредиты перестали возвращаться в срок, это породило цепную реакцию, которая распространилась на крупные страховые агентства и инвестиционные компании – все это вело в долговую пропасть.
Конечно, оглядываясь назад, становится ОЧЕВИДНО, что это должно было произойти. Для этого и существуют кредитные отчеты. Кредиты, которые перестают выплачиваться – это плохо для всех. И конечно, постфактум целая армия критиков в костюмах и галстуках разглагольствовала в новостях о том, что предвидела надвигающийся кризис.
Итак, Чёрных лебедей нельзя предсказать. Но можно научиться жить с ними. Вот несколько советов, которые даёт нам Талеб:
Научиться отличать «хорошие» случайности от «плохих». В кино, в науке или в венчурных сделках водятся хорошие Чёрные лебеди. Если Вы заняты в подобном бизнесе, то Ваше счастье — в незнании, особенно если Ваши конкуренты тоже ничего не знают, но, в отличие от Вас, об этом не догадываются. А вот в сферах где неумение просчитывать риски чревато провалом, их стоит опасаться. Служба в армии и в госбезопасности, а также банковская деятельность относятся к таким сферам.
Мыслить шире и не пытаться предсказать конкретного Чёрного Лебедя. Луи Пастер, говоривший, что удача любит тех, кто к ней готов, понимал, что для того, чтобы сделать открытие, бессмысленно упрямо искать что-то конкретное. Ученые напряженно работают, чтобы создать условия для счастливой случайности и поймать Чёрного Лебедя.
Искать встречи с Чёрным лебедем. Издатель, представитель солидного фонда или именитый учёный выражают желание встретиться с вами — не упускайте такой возможности — второй раз она может не подвернуться. Не увязайте в рутине, общайтесь с людьми. В большом городе вероятность встретиться с хорошим Чёрным лебедем больше, чем в глуши.
Относиться с подозрением к государственным планам и прогнозам. Не стоит забывать, что главное для чиновника и для банкира — удержаться на плаву, а вовсе не докопаться до истины. Это не значит, что вся эта публика совершенно бесполезна: надо лишь быть начеку и не пасть жертвой их «производственных издержек».
Не тратить нервы и время на борьбу со «специалистами» всех мастей. Дурацкие прогнозы были и будут всегда, главное — не слишком доверять им. Услышав, как специалист произносит слова «равновесие» и «нормальное распределение», не спорьте с ним, а суньте ему за шиворот крысу.
10 принципов Талеба для устойчивого мира «Чёрного лебедя»
Лучше, чтобы что-то хрупкое разбилось, когда оно небольшое, чем тогда, когда оно станет большим и значительным
Недопустимо убытки возлагать на всех, а прибыль приватизировать избранным
Людям, которые с завязанными глазами управляли школьным автобусом (и разбили его), нельзя доверять новый автобус
Нельзя предлагать управляющему атомной станцией поощрительный бонус без ощутимого штрафа в случае неуспеха
Уравновешивайте сложность простотой
Не давайте детям динамитную шашку, даже если вы их предупредили и снабдили инструкцией
Только аферы финансовых пирамид могут строиться на доверии вкладчиков. Для государственных ценных бумаг «восстановление доверия» недопустимо
Даже если у наркомана ломка, не давайте ему новую дозу.
Граждане должны быть защищены от колебаний стоимости финансовых активов или ошибочных «экспертных» советов, касающихся их пенсионного обеспечения
Начинайте жарить омлет, имея в наличии предварительно разбитые яйца.
«Черный лебедь» — что это и как к нему подготовиться
Что такое «черный лебедь»?
«Черный лебедь» — это событие, которое изначально кажется редким и труднопрогнозируемым, но постфактум часто оказывается вполне логичным, исходя из сложившейся ситуации.
Сам термин восходит к латинизму rara avis in terris, nigroque simillima cygno, который переводится как «редкая птица на земле, подобная черному лебедю». Так говорили о чем-то очень редком, почти невозможном. Дело в том, что до конца XVII века считалось, что лебеди бывают только белыми, пока голландские исследователи впервые не обнаружили черного лебедя в Западной Австралии.
Впервые теорию озвучил американский математик и экономист Нассим Талеб в 2004 году в своей книге «Одураченные случайностью», а в 2007 году ввел и сам термин — в книге «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости».
Талеб, в частности, предложил три главных критерия, по которым событие можно отнести к «черным лебедям»:
Почему они возникают?
Вот главные ошибки, которые не позволяют нам вовремя предугадать появление «черных лебедей»:
Пандемия COVID-19 — тоже «черный лебедь»?
Такое мнение очень распространено. К примеру, в ходе конференции Ideas Lab в Брюсселе была озвучена мысль, что коронавирус продемонстрировал хрупкость глобального мира и неспособность государств действовать эффективно и слаженно. В итоге мы оказались изолированы и разделены границами, экономика погрузилась в хаос, а ВОЗ выступала с запоздалыми и противоречивыми рекомендациями. Как и положено настоящему «черному лебедю», пандемия оказалась неожиданной для мирового сообщества (если не считать предсказаний Билла Гейтса, к которым никто не прислушался) и привела к глобальным последствиям.
Как «черные лебеди» влияют на нашу жизнь
В 2007 году, одновременно с выходом своей книги, Талеб опубликовал статью в The New York Times, где объяснил влияние «черных лебедей» на наши базовые представления о мире:
«Одно-единственное наблюдение может опровергнуть всеобщее убеждение, основанное на тысячелетних наблюдениях за миллионами белых лебедей. Все, что вам нужно — это одна-единственная (и, как говорят, довольно некрасивая) черная птичка».
Другими словами, такие события в корне переворачивают нашу картину мира, доказывая, что всё, на чем она базируется — довольно ненадежная и даже иллюзорная конструкция.
Этот тезис порождает недоверие к любым экспертным оценкам и прогнозам, которые базируются на общеизвестных принципах и формулах. По мнению Талеба, прогнозам для инвестиций можно доверять не больше, чем астрологии. Первый же «черный лебедь» может обрушить рынок или, наоборот, привести к взрывному росту тех или иных активов, и никто не сможет к этому подготовиться:
«Мы прогнозируем спрос на нефть на 30 лет вперед, не понимая, что не можем знать, какими он будет следующим летом. Совокупные ошибки в политических и экономических прогнозах столь чудовищны, что при взгляде на их списки мне хочется ущипнуть себя, чтобы убедиться, что я не сплю».
Теорию «черных лебедей» Талеб распространяет и на известных личностей, которых не оценили при жизни — таких как Эдгар Аллан По или Артюр Рембо. По его мнению, если бы мы отказались от привычных логических установок, то успели бы вовремя распознать их талант, опередивший время.
Можно ли предсказать появление «черных лебедей»?
Возвращаясь к событиям 11 сентября, Талеб утверждает, что теракты можно было предотвратить. Для этого достаточно было установить пуленепробиваемые двери в самолетах, которые бы надежно запирались изнутри и снаружи. Однако вряд ли авиакомпании пошли бы на эти дорогие меры без реальной угрозы. В итоге постфактум власти усилили требования безопасности в высотных зданиях и ужесточили проверку пассажиров в аэропорту.
«Черный лебедь» и эффект бабочки
Эффект бабочки — явление в рамках теории, согласно которой даже незначительное воздействие на элемент той или иной хаотичной системы может привести к огромным и непредсказуемым последствиям. Самая яркая иллюстрация — одноименный фильм, где незначительные события в прошлом полностью меняли будущее героев.
С теорией «черного лебедя» эффект бабочки объединяет то, что в обоих случаях речь идет о непредсказуемых, но очень значительных событиях. Однако эффект бабочки применяют, в основном, в естественных науках, когда говорят о природных системах, где любое малозаметное явление может возникнуть непредсказуемо и существенно повлиять на всю систему в целом. Например, в метеорологии, где внезапные погодные явления могут привести к изменению климата или стихийным бедствиям.
Какие «черные лебеди» ждут нас в ближайшем будущем?
Еще в 2017 году в интервью РБК Талеб предсказал наиболее вероятные события, которые станут новыми «черными лебедями»:
«СМИ недооценивают эту опасность и редко поднимают шумиху вокруг научных публикаций о том, что резистентность бактерий к антибиотикам растет или о том, что появляются новые штаммы вирусов».
В 2020 году, в интервью РБК Pro, он добавил, что высокая смертность от COVID-19 — прямое следствие того, что многие недооценили эпидемию даже тогда, когда угроза стала вполне очевидной. По его мнению, снятие карантина еще не означает, что мы можем вернуться к нормальной жизни: последствия останутся с нами надолго.
Этим термином называют сопротивление роботизации — по аналогии с движением луддитов, которые в начале XIX века ломали ткацкие машины, опасаясь за свои рабочие места. В широком смысле неолуддизм — обострение ультраконсервативных настроений в противовес бурному развитию технологий и распространению научного знания. Особенно ярко, по мнению Талеба, этот тренд будет заметен в исламских государствах.
При этом Талеб не верит, что новые технологии перевернут наше будущее: их эффект во многом преувеличен и заметен лишь в отдельных областях: «Из всех технологий, которые обещают перевернуть мир, я верю разве что в новую энергетику. Просто потому, что сам ей пользуюсь. Мой дом полностью автономный и работает на солнечной энергии, а езжу я на Tesla».
Обзор «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости», Нассим Николас Талеб
Данная книга написана в очень нахальном, наглом, неформальном стиле. Что-ж, я вовсе не против этого, зато книга читается очень бодро и непринужденно. Благодаря эмоциям книга и запоминается лучше. Сам Даниэль Канеман в своей книге «Думай медленно, решай быстро» много ссылается на Талеба и упоминает его книгу. Сообщает, что некоторые его взгляды сложились благодаря ей.
Книга о статистике, но не совсем. Книга о неизмеримо-редких, непредсказуемых, непрогнозируемых событиях, обладающих колоссальной значимостью.
Почему «Черный лебедь»?
Автор вводит такие понятия:
Озвученные проблемы:
1. Применение Гауссовой кривой нормального распределения во всех случаях, в то время, как она применима только в «Среднестане», но никак не применима в «Крайнестане».
Мы учим людей методам «Среднестана», а потом выпускаем в «Крайнестан». Это всё равно, что просматривать высоту травинок на поляне, но игнорировать наличие на ней деревьев (Редко, но огромно. Одно дерево по весу превзойдет вес всех травинок вместе взятых).
То есть автор критикует не саму сигму (стандартное отклонение), а неверный выбор границ применения (в частности, в экономике). Если бы мир подчинялся гауссовому распределению, такой эпизод, как обвал рынка 1987 года (более двадцати стандартных отклонений), происходил бы не чаще, чем раз в несколько миллиардов жизней Вселенной.
2. Излишнее внимание на том, «что было» и упускание из виду того «что может произойти», хоть этого никогда раньше и не случалось.
Индюшку каждый день кормят, чтобы накануне Дня благодарения сделать из нее угощение. Но с точки зрения индюшки каждый день кормежки укрепляет ее в убеждении, что ее и дальше будут кормить, т.к. это вполне подтверждается предшествующим опытом, т.е. до этого никогда ничего плохого не происходило. Чем дольше ее кормят, тем сильнее она уверена, что в это конкретный раз ее тоже хотят покормить. И в самый последний день ее уверенность максимальна, но эта точка как раз совпадает с днем, когда фермер решает её заколоть.
3. Путание понятий «нет свидетельств возможности» с «есть свидетельства невозможности».
Тот же пример с черными лебедями. То, что черных лебедей никогда не видели (до 1697 года), не является доказательством того, что их существование невозможно. Тысячи белых лебедей не доказывают отсутствие в мире черных.
4. Накопление подтверждающих знаний не увеличивает наших знаний.
Лучше поищите что-то, что могло бы опровергнуть вашу теорию, а не подтвердить ее.
Рассмотрение статистики на примере азартных игр. Это слишком рафинированнная среда, где все случайности известны и просчитываемы заранее. В реальной жизни все намного более непредсказуемо.
6. Проблема скрытых свидетельств.
Греческому философу Диагору, прозванному безбожником, показали изображения людей, которые молились богам и спаслись при кораблекрушении. Подразумевалось, что молитва спасает от гибели. Диагор спросил:
— А где же изображения тех, кто молился, но всё-таки утонул?
7. Принципиальная невозможность предсказать историю.
И что со всеми этими проблемами делать?
1. Пробовать как можно больше всего разного.
2. Сосредоточиться на последствиях того или иного выбора, а не на вероятности плюсов и минусов (т.к. вероятности невозможно адекватно оценить, а последствия можно).
3. Не заковывать свое мышление и восприятие в рамки.
1. Было установлено, что статистики имеют обыкновение оставлять свои мозги в аудитории и допускать за ее порогом самые тривиальные логические ошибки. В 1971 году психологи Дэнни Канеман и Амос Тверски решили помучить профессоров статистики вопросами, сформулированными не как статистические вопросы. Эти профессоры провалили бы экзамены, которые сами же принимают (далее в книге приводится пример задачки)
2. Сравнение личностей «бизнесмен-практик» и «доктор статистики», различие в способах мышления и в ответах на одни и те же статистические задачки.
— Предположим, у нас имеется абсолютно честная (идеальной формы) монета, то есть вероятность выпадения орла и решки для нее одинакова. Я подбросил ее девяносно девять раз под ряд, и каждый раз у меня выпадал орел. Какова вероятность того, что на сотый раз выпадет решка?
Доктор статистики:
— Ну конечно, 50%, если мы исходим из абсолютного равенства шансов и независимости отдельно взятого броска от всех прочих
Книга сильно поднялась в цене во время вспышки коронавируса:
В книге есть много информации об интуитивном восприятии статистики человеком. Что то, что произошло недавно и «перед глазами», воспринимается как более частое явление, чем на самом деле. Также, описывается склонность людей переоценивать свои возможности, компетенцию, квалификацию и т.д. Всё это показано на примерах проведенных экспериментов, информация дана в цифрах.
По крайней мере, книга может усилить ваш навык убеждения, а также навык сопротивления тому, что вам пытаются «запудрить мозги». Повышает степень критичности мышления. В этом плане напоминает книгу «Психология влияния», Роберт Чалдини.
В книге есть целый пласт голословных утверждений, да и просто оскорблений. Понятия не имею, что с ними делать, поэтому решил проигнорировать.
Несколько большей критичности мышления. Вычислению некоторых когнитивных искажений. Умению переключаться из режима «ботаник» в режим «бизнесмен» и обратно, чтобы смотреть на явления с разных точек зрения.
Инна Кушнарева рассказывает о «Черном лебеде» — легендарном фильме Даррена Аронофски
Даррен Аронофски — американский режиссер, чья любовь снимать патетичные картины о смысле всего сущего одних завораживает, других раздражает. Публикуем текст Инны Кушнаревой из февральского номера «Искусства кино» за 2011 год, где она рассказывает про его картину «Черный лебедь». В этой истории про танец и сексуальность отлично просматривается склонность режиссера работать на стыке пошлого и великого.
Поклонники «Черного лебедя» любят повторять, что это фильм не о балете и что балетным лучше со своими оценками в кино не соваться. Но достаточно прийти в кинозал и посмотреть фильм с «простым» зрителем, как станет понятно, что это не так. «Черный лебедь» — фильм о балете, искусстве для такого зрителя чужеродном и странном. Ощущается, как тоскливо вздыхает зал при виде первого кадра с балериной, танцующей лебедя. Зритель, конечно, шел в зал с надеждой, что фильм не о балете, и Аронофски в итоге его не обманет, потому что и сам этому искусству чужд, но эта чуждость — особая.
Чужак в каком-то искусстве — не так уж и плохо. В конце концов, была же революция Regieoper, режиссерской оперы, когда, среди прочего, звали ставить режиссеров со стороны, из других видов искусства, никак с оперой не связанных, чтобы перевернуть, перелопатить устаревшие приемы и трактовки, привлечь публику, захватить внимание. Потом, конечно, сложился и закостенел свой собственный лексикон постановочных клише. И теперь в этом диалектическом водовороте уже потребуется чужак чужака, чтобы встряхнуть систему. В балете дело обстоит сложнее: там постановщик все-таки должен происходить изнутри. Что же до «Черного лебедя», то в театральных анналах точно была одна такая постановка «Лебединого озера», напоминающая общую канву картины Аронофски (возможно, специалисты назовут еще). В спектакле Хайнца Шперли в «Дойче Опер ам Райн» в качестве обрамления к сюжету тоже добавлены отношения в балетной труппе: премьер Зигфрид любит молодую балерину, танцующую Одетту, в роли злого гения Ротбарта — постановщик, понуждающий ее отказаться от любви ради искусства. Зигфрид, чтобы заставить героиню ревновать, приударяет за примой, танцующей Одиллию, но не может вернуть расположение Одетты, которая полностью отдалась во власть хореографа. Очень узнаваемо.
Чужак — это хорошо, только он должен быть настоящим чужаком, а не случайно забежавшим с улицы обывателем, и проблема Аронофски в «Черном лебеде» именно в колебании между двумя этими позициями. Почти две трети фильма он строит на самом вульгарном фрейдизме. Если это такое герметичное искусство, что-то там должно быть нечисто и наверняка не обошлось без психопатологии. И точно, диагноз главной героини Нины Сейерс (Натали Портман) — фригидность. Иначе зачем городить весь этот огород, когда можно и так в постель лечь. Или бухнуть, или колесами закинуться. Да мало ли чего еще можно, лишь бы не все эти турусы на пуантах. Фригидная, вот и умничает. Было бы все в порядке с сексом, на кой весь этот балет? И тут же услужливо подворачивается Лили (Мила Кунис), которая, хоть и с ошибками, но вон как ловко пляшет, все потому что в простоте.
Противоположностью такого кухонного дионисийства, конечно же, будет сексуально-ущербный аполлонизм Нины. Собственно, Лили и нужна для того, чтобы обычному зрителю было уютно на горних вершинах высокой культуры, чтобы было за что зацепиться и с кем идентифицироваться. Для этого в фильме предусмотрена эскапада в «нормальную» жизнь — сцена в баре, выпивка, колеса, реальные пацаны, ни разу в жизни не побывавшие в балете (а перед этим разговоры в гримерке о том, что на балет никто не ходит). Потому что в зале сидят нормальные люди, такие же, как те два чувака в баре. Показательна реакция обеих героинь в этой сцене. Лили умеет установить дистанцию, не снисходя до объяснений и отгородившись фразой об искусстве не для всех. А Нина, как маленькие балерины из советского фильма про хореографическое училище «Я вас любил» (1967), с готовностью вызывается достать мальчикам контрамарки. Беда не в том, что Аронофски не любит и не сочувствует своей героине, — сочувствует, просто видит в ней малахольную. Интересно, почему не бывает фригидных рестлеров или асексуальных боксеров?
В этой ипостаси «Черныого лебедя» можно рассматривать как трагедию фригидности в гиперсексуализированном мире, каковым в сознании обывателя выступает мир искусства, тем более балета. Это даже неплохой поворот: если все роли получают через постель и побеждает в этом сексуальном отборе самый искусный любовник/любовница, то куда деваться Нине, неумелой и нетронутой всеобщей вакханалией, которая и мастурбацией занимается только по указке? Жизнь настолько сексуализирована, что в метро не проехать — напротив непременно будет сидеть пенсионер-эротоман. Героиню как будто отовсюду понуждают к наслаждению, всем окружающим ее наслаждение небезразлично, ей самой повсюду мерещатся призывы. Есть от чего сойти с ума. Про гиперсексуальность современности, делающей жизнь невыносимой, уже было — в «Элементарных частицах» Уэльбека хотя бы, но можно и еще, потому что культура такой критики, скорее, стыдится: ей надо генерировать знаки здоровья и витальности.
Сам факт того, что «Черному лебедю» хочется предъявлять претензии, а не просто от него отмахнуться, о чем-то говорит. Потому что, как ни странно, с показом балета у Аронофски получилось. И кажется, чисто техническое ограничение, связанное с тем, что вместо Натали на средних и дальних планах должна была быть дублерша, профессиональная балерина, и даже ноги и пуанты должны быть от нее, работало на режиссера. В фильме нет целостного, органичного танца, он рассыпается на фрагменты, как распадается тело героини. И есть моменты настоящего остранения — Нина всегда как будто не ожидает, что рядом с ней окажется партнер, и пугается его, как маньяка в хорроре. В конце концов, в «Лебедином» хоррор заложен в самой музыке. Аронофски и его композитору Клинту Мэнселлу за счет соединения Чайковского с насыщенным, гиперболизированном закадровым аудиопространством удалось совладать с этой музыкой гораздо лучше, чем Ксавье Бовуа в «О людях и богах» (странным образом «Лебединое озеро» оказалось в прошлом году востребовано дважды).
Одержимость пуантами в фильме как будто отсылает к истокам пресловутого китайского бинтования ног женщинам. Но все же остается ощущение, что Аронофски не хватило собственной физиологичности балета, и потому героине все время приходится с гипертрофированным треском стричь ногти и сдирать кожу для компенсации недостатка body horror Боди-хоррор — поджанр хоррора, для которого характерна фиксация на теле и его мутациях, характерный пример — «Муха» Дэвида Кроненберга, вытекающего непосредственно из профессии.
Но вот в последней трети фильма Аронофски включает «кинематограф истерии» и переходит на позиции настоящего деконструктора. На интерпелляцию В переводе с латинского — протестЛероя (Венсан Кассель), требующую от нее стать соблазнительной во вполне нормализующем смысле — как Лили, — Нина отвечает чисто психотическим демаршем. Блок писал, что там, где у Гейне было «при виде нее у меня кишки переворачиваются в брюхе», Фет переводил «друг мой преле-е-сти полна» «Как из пены вод рожденная», 1859. От Нины требуют быть «полной прелестей», а у нее в ответ со скрипом вытягивается шея, колени прогибаются назад, а сквозь кожу лезут даже не перья, а черные колючки.