1893 1937 что за война

Михаил Николаевич Тухачевский (1893-1937): практик и теоретик войны

«Улица Московская» предлагает вниманию читателей перевод статьи Кристофера Макпаддена.
Фигура Михаила Николаевича Тухачевского привлекала меня с тех пор, как в возрасте 13 лет прочитал книгу воспоминаний о нем его соратников и друзей, изданную в 1967 г. Время от времени искал в отечественной литературе что-то новенькое про него.
В последние годы с развитием Интернета перенес свои поиски сюда. Наконец, не находя ничего принципиально нового, обратился к источникам на английском языке и обнаружил, что современные американские военные очень ценят Тухачевского, зачисляют его в зал славы полководцев и военных теоретиков всех времен.
Полагаю, что в нынешних условиях роста военно-политического противостояния между Россией и США, между Россией и Турцией, страной – членом блока НАТО, в условиях, когда Вооруженные Силы РФ принимают участие в боевых действиях на территории Сирии, стоит рассказать о том, за что американские военные ценят Тухачевского.
Во всяком случае американский взгляд на наследие Тухачевского как военного мыслителя дает понимание того, каким образом ВС США могут использовать его в борьбе против России.
Валентин Мануйлов

Справка: Кристофер Макпадден, окончил Американскую военную академию в Уэст-Пойнте (Нью-Йорк) и Колледж для армейского командного и генеральского состава в Форт-Ливенуорте (Канзас). Окончил также Брауновский университет (Род-Айленд) с дипломом магистра истории. В момент издания статьи в 2006 г. имел звание подполковника и служил начальником отдела оперативного военного планирования в Центральном командовании США. После этого служил в Афганистане. Ныне имеет звание бригадного генерала. С 13 февраля 2015 г. служит заместителем начальника отдела стратегического планирования Объединённого комитета начальников штабов США.

Предисловие
Сунь Цзу в «Искусстве войны» писал: «Военачальник, который понимает войну, является властителем судеб народа».
Михаил Николаевич Тухачевский был военачальником как раз такого типа – и как личность, и как практик военного дела, и как человек, внёсший вклад в развитие военной теории. В этой статье рассматриваются все три его ипостаси.
Мы постараемся показать Тухачевского как офицера, обладавшего потрясающей способностью к теоретическому осмыслению практики ведения войны и предвидению современных форм войны на тактическом, стратегическом и оперативном уровнях.
Его военная доблесть и теоретические работы сильно повлияли на советское военное искусство в межвоенные годы, на советские операции на Восточном фронте против немцев и на развитие оперативного мышления на протяжении всех последующих десятилетий ХХ в. далеко за пределами Советского Союза.
Примечательно, что многие из оперативных идей, выдвинутые Тухачевским в его статье «О новом Полевом уставе РККА» (1936), нашли отражение в американской концепции воздушно-наземных операций, сформулированной в 1970-1980-е годы, и по сей день остаются основой американской военной доктрины.
Проявленная Тухачевским отвага и его вклад в военное искусство обеспечили ему широкое признание как теоретику ведения войны в ХХ в. Возможно, что историки будущих поколений будут ещё очень долго обнаруживать его влияние на развитие военного искусства.

Введение
Сегодня мало кто, за исключением, возможно, специалистов по военной и советской истории, слышал о советском военачальнике Михаиле Николаевиче Тухачевском. Даже те, кто изучает его биографию и пишет о нём, затрудняются дать точную характеристику этому историческому деятелю.
Шимон Наве утверждает, что некоторые коллеги Тухачевского считали его «очаровательным интеллектуалом, тонким и артистичным человеком, обладателем проницательного и творческого ума, поклонником западной цивилизации».
Но Наве отмечает, что другие характеризовали его как «князя тьмы, бонапартиста, Антихриста, антисемита, поклонника нацистов, мясника, воинствующего коммуниста, прагматика, романтичного монгола и настоящего Чингисхана».
Ричард Симпкин описывает Тухачевского столь же парадоксальным способом: «Одни видели в нём блистательного идеалиста безукоризненной честности, несколько остановившегося в своём развитии из-за суровых условий войны и семейных проблем». И тут же: «Некоторые описывали его как яркого оппортуниста, движимого стремлением безжалостно использовать в своих интересах идеи, людей и события».
Симпкин заключает, что, возможно, он был и тем, и другим одновременно, этакими «Джекиллом и Хайдом, находящимися в отношениях умелого сотрудничества; возможно, в этом был секрет и его успехов, и его падения». Вот эти последние слова об умелом сотрудничестве весьма проницательны как в свете его личной жизни, так и в свете его деятельности как военачальника и военного теоретика.
Чтобы понять вклад Тухачевского в развитие военного искусства, надо быть хорошо знакомым с различными разделами военной науки (тактикой, стратегией и оперативным искусством). Для простоты в этой статье мы будем использовать применяемые в современной американской армии определения тактики, стратегии и оперативного искусства.
Низший уровень – тактика – предполагает управление действиями отдельных солдат и воинских формирований вплоть до корпуса. Высший уровень – стратегия – предполагает управление войсками в масштабах всего театра военных действий и в целом вооружёнными силами государства.
Оперативное искусство – это мостик между тактикой и стратегией. Этот третий уровень военного искусства обособился в начале ХХ в., и Тухачевский внёс огромный вклад в его развитие. Он предполагает планирование, организацию и проведение военных кампаний, основных операций и сражений ради достижения стратегических целей.
Вопрос о том, когда и где зародилось оперативное искусство, является предметом многочасовых жарких споров между маститыми военными теоретиками и историками. Можно выделить четыре группы учёных, придерживающихся разных подходов к этой проблеме.
Первая группа полагает, что оперативное искусство столь же старо, как и само военное искусство, и восходит своими корнями к таким знаменитым полководцам древности, как Александр Великий и Чингисхан.
Другие относят его зарождение ко временам Наполеоновских войн и кампании 1864 г. под командованием Гранта.
Третьи считают, что своим происхождением оперативное искусство обязано таким советским военным мыслителям, как Свечин, Тухачевский и Триандафиллов.
Четвёртая группа считает, что оперативное искусство является результатом развития американской военной доктрины в 1970-е–1980-е годы, нашедшим отражение в идее воздушно-наземной операции из Армейского полевого устава.
Несмотря на то, что этот вопрос остаётся спорным, очевидно, что именно в трудах советских теоретиков межвоенного периода, и в том числе в работах Тухачевского, впервые чётко говорилось об оперативном искусстве. Так что зарождение теории оперативного искусства относится самое позднее к межвоенному периоду.
Тухачевский и другие теоретики того времени, мыслившие в том же направлении, явились первопроходцами новой теории. Они впервые сформулировали подходы к оперативному уровню военного искусства, разработали его терминологию, что оказало огромное влияние на развитие советского и в целом современного военного знания.

Военный теоретик
Изучая военно-теоретического наследие Тухачевского, можно увидеть, как его ясная концепция полностью встроена в контекст борьбы за мировую коммунистическую революцию.
В историографии существуют три подхода к анализу теоретических работ Тухачевского: периодизация, выхватывание отдельных фрагментов и поиск заимствований из его работ в трудах других авторов. У каждого из этих подходов есть свои достоинства, но ни один из них не в состоянии дать читателю целостное представление о концепции Тухачевского. После краткой характеристики каждого из этих подходов, автор объяснит свою методологию анализа.
Периодизация исходит из идеи, что работы Тухачевского являются производными от той деятельности, которой он занимался в момент их создания. Он действительно много писал и читал много лекций.
Практически каждый год своей службы в армии он издавал работу или готовил курс лекций. Но высказанные в его работах идеи невозможно сгруппировать по периодам.
В более чем дюжине основных работ, написанных за 17 лет, при всех различиях в их предмете, отмечается несколько важных сквозных идей.
Второй подход – это выхватывание исследователями отдельных фрагментов из разных работ. Они, таким образом, стремятся подчеркнуть основные идеи своих исследований.
Такой подход оправдан, если изучаются отдельные стороны жизни и творчества Тухачевского, но он, естественно, не позволяет оценить всю глубину и последовательность теоретического наследия Тухачевского.
Третий подход – поиск заимствований из его работ у других теоретиков – просто приписывает одному Тухачевскому то, что является результатом совместных усилий целого ряда учёных. Особенно часто так говорят о теории глубокой операции. Многие авторы утверждают, что создателем этой концепции был Тухачевский.
Но по иронии судьбы в 12 основных работах, вышедших из-под пера Тухачевского, нет сколько-нибудь обстоятельного описания этой теории. Такие исследователи приписывают Тухачевскому идеи таких советских мыслителей, как Иссерсон и Триандафиллов (которые гораздо больше занимались глубокой операцией).
Он, конечно, повлиял на этих и других теоретиков глубокой операции, но этого явно недостаточно для того, чтобы объявлять Тухачевского единственным автором этой концепции. Такой подход создаёт впечатление, что в центре внимания Тухачевского была именно теория глубокой операции. Он делает слишком большой акцент на этой теории, специально о которой Тухачевский писал очень мало, пренебрегая широтой и новизной его идей, охватывавших все три уровня военного искусства.
В целом все эти подходы рисуют нам Тухачевского просто как автора теории глубокой операции или кадрового армейского офицера, которого время от времени посещали озарения в области военного искусства. Это препятствует более правильному восприятию Тухачевского как профессионального военного, обладавшего способностью осмысливать и предвидеть эволюцию военного искусства и повлиявшего не только на развитие своей армии, но и на военную науку будущего.
Наши выводы основываются на анализе 12 его научных работ и лекционных курсов, написанных с 1920 по 1937 год. Это «Стратегия национальная и классовая» (1920), «Война клопов» (1924), «Вопросы высшего командования» (1924), «Вопросы современной стратегии» (1925), «Тактика и стратегия» (1926), «Война как проблема вооружённой борьбы» (1928), «Сражение и операция» (1929), «Предисловие к книге Дж.Фуллера «Реформация войны»» (1931), «Развитие вооружений и формы сражения» (1931), «Новые вопросы войны» (1931-32), «Развитие форм управления и контроля» (1934) и «О новом Полевом уставе РККА» (1936).
Всегда немногословный, но исчерпывающий и плотный текст этих работ показывает, что в понимании военного искусства Тухачевский далеко опередил своё время. Их изучение обещает интересные находки в области стратегического, оперативного и тактического уровней военного искусства и связанных с ними более мелких вопросов.
Во-первых, он действительно написал очень мало, по меньшей мере в своих основных работах, собственно о теории глубокой операции. Даже если собрать разные кусочки из его работ, то всё равно там мало говорится о глубокой операции.
Во-вторых, все вместе его работы охватывают все три уровня военного искусства, демонстрируя, что он не сосредоточивался только на оперативном искусстве, а обладал более широким и глубоким взглядом. Найти другого такого военачальника или теоретика трудно не только в межвоенном периоде, но и во всей истории военного искусства.
Третье наблюдение связано с ещё более редко встречающимся явлением: Тухачевский не просто пишет о трёх уровнях военного искусства, но и постоянно обращается к взаимодействию между по меньшей мере двумя из них, а то и тремя. Это значит, что он не только хорошо знал все три уровня военного искусства, но и обладал глубоким пониманием вопросов взаимодействия между ними.
В-четвёртых, он обращается к множеству подобных тем на каждом уровне военного искусства, чем демонстрирует цельность своей концепции и убеждённость в своей правоте. Можно предположить, что его военный гений был производной от отточенного практикой природного оперативного таланта, которым он обладал.
Стоит также отметить, что в его работах встречается по меньшей мере 35 постоянно повторяющихся тем. Девять из них относятся к стратегическому уровню, 11 – к оперативному, а 15 – к тактическому. В каждой работе рассматривается от 10 до 35 из них.
Первая работа «Стратегия национальная и классовая» (1920) затрагивает 12 из 35 тем; высшая точка – статья «О новом Полевом уставе РККА» (1936) – 18 из 35. Многие темы затрагиваются до 6 раз в этих 12 работах.
Наиболее часто обсуждаемый вопрос – это виды военных операций (8 раз). Реже всего он действительно пишет о глубокой операции. Он касается её лишь в одной своей работе – «Вопросы высшего командования».
Эти труды открывают перед нами офицера-провидца, который настойчиво обращается к осмыслению оперативного искусства как производной от всех трёх уровней военного искусства. Но это понимание прикрыто мантией политической идеологии и мировой революции.
В предисловии к «Новым вопросам войны» он писал: «Вполне возможно, что многим читателям покажется, что я тороплю события в этой книге, но это только иллюзия. Человек с трудом избавляется от привычного взгляда на вещи, но теоретическое исследование, основанное на техническом развитии и социалистической реконструкции, требует безотлагательного поиска новых форм».
Далее последует краткий обзор главных идей, основанный на целостном прочтении его работ. Он будет сопровождаться цитатами из них, призванными подчеркнуть глубину и последовательность идей Тухачевского. Он ушёл далеко за рамки теории глубокой операции.
Окончание
в следующем номере.

Источник

1893 1937 что за война

Советский военачальник, военно-политический деятель, Маршал Советского Союза (1935).

Тухачевский прекрасно понял природу Гражданской войны и научился добиваться успеха в ее условиях навязыванием своей воли противнику и активными наступательными действиями.

Михаил Николаевич Тухачевский родился в имении Александровское Дорогобужского уезда Смоленской губернии в дворянской семье. Детство полководца прошло в Пензенской губернии, в поместье его бабушки Софьи Валентиновны, расположенном возле села Вражское Чембарского уезда. С детства Миша увлекался игрой на скрипке, астрономией, изобретательством и конструированием, занимался русской и французской борьбой. Тухачевский обучался в 1 пензенской гимназии, позднее в 10 московской гимназии и в 1 Московском императрицы Екатерины II кадетском корпусе, который окончил в 1912 г. За отличную учебу имя Тухачевского было занесено на мраморную доску корпуса. В том же году он поступил в Александровское военное училище. Окончив его в 1914 г., был произведен в подпоручики гвардии с выходом в Лейб-гвардии Семеновский полк. В этом полку ранее служили и другие представители рода Тухачевских.

Буквально через неделю после производства Тухачевского в офицеры началась Первая мировая война. Семеновский полк был направлен в Восточную Пруссию, а затем переназначен под Варшаву. В боях Тухачевский проявил себя как храбрый офицер. 19 февраля 1915 г. под Варшавой Тухачевский, руководивший боем после гибели командира, попал в плен. В плену он содержался вместе с будущим президентом Франции Шарлем де Голлем. Молодой гвардейский офицер, жаждавший подвигов и славы, на протяжении нескольких лет был вынужден бездействовать. В период плена Тухачевский совершил пять попыток побега. Лишь последняя оказалась удачной. В сентябре 1917 г. он пробрался в Швейцарию, откуда попал во Францию и при содействии русского военного агента во Франции графа А.А. Игнатьева через Великобританию и скандинавские страны вернулся в Россию. Тухачевский прибыл в запасной батальон Семеновского полка, стоявший в Петрограде, где был избран командиром роты, а затем демобилизовался и уехал в имение под Пензу.

Мы все видим, что наши русские генералы не сумели познать гражданскую войну, не сумели овладеть ее формами. Лишь очень немногие генералы белой гвардии, способные и проникнутые классовым буржуазным самосознанием, оказались на высоте своего дела. Большая же часть надменно заявляла, что наша гражданская война не вполне война, так, какая-то малая война или комиссарская партизанщина. Однако, несмотря на такие зловещие утверждения, мы видим перед собой не малую войну, а большую планомерную войну, чуть ли не миллионных армий, проникнутую единой идеей и совершающую блестящие маневры. И в рядах этой армии среди ее преданных, рожденных гражданской войной начальников начинает слагаться определенная доктрина этой войны, а с ней вместе и теоретическое ее обоснование…

Уже 5 апреля 1918 г. он вступил в большевистскую партию. По всей видимости, сказались его карьерные устремления, т.к. ни в то время, ни через десять и двадцать лет вступление в партию еще не было обязательным даже для представителей высшего командного состава (таковым оно стало лишь после Великой Отечественной войны). И в дальнейшем Тухачевский к месту и не к месту демонстрировал свою преданность партийным идеалам. Бывшие офицеры, примкнувшие к партии большевиков, были настолько редким явлением, что Тухачевскому сразу предложили пост представителя военного отдела ВЦИК и работу в Кремле. Необходимо было инспектировать местные военные учреждения, что дало Тухачевскому представление о зарождавшейся Красной армии.

На долю Тухачевского и его соратников выпало не только создание и укрепление армии, но и реорганизация ее из разрозненных партизанских формирований в регулярное объединение. Тухачевский, не обладавший военно-административным опытом, опирался на высококвалифицированные кадры старых офицеров с высшим военным образованием. В подборе кадров проявил себя как талантливый организатор. При этом он любил находиться в боевых порядках, как бы наверстывая то, чего оказался почти лишен в мировую войну.

Мы встряхнем Россию как грязный ковер, а затем мы встряхнем весь мир… Мы войдем в хаос и выйдем из него, только полностью разрушив цивилизацию.

В связи с ростом напряженности на Юге Тухачевский был назначен помощником командующего Южным фронтом, причем на фронте возглавил 8-ю армию, действовавшую под Воронежем против Донской армии. Интересно, что еще весной 1919 г. Тухачевский выступал за наступательные действия красных не через Донскую область, а через Донбасс на Ростов. В результате конфликта с командующим фронтом В.М. Гиттисом Тухачевский попросил перевода на другой фронт.

Я убежден, что при хорошем управлении, хороших штабах и хороших политических силах мы сможем создать большую армию, способную на великие подвиги.

На пост командующего этим фронтом Тухачевский был назначен 28 апреля. К этому времени он завоевал репутацию одного из лучших большевистских полководцев. На вверенном Тухачевскому фронте были сконцентрированы самые сильные в республике специалисты Генерального штаба, опытный командный состав. Предпринятое Тухачевским стремительное наступление привело Красную армию за месяц от Березины до Вислы. В первой половине августа 1920 г. части Тухачевского оказались фактически под стенами Варшавы, однако для взятия польской столицы не хватило сил.

Полководческому почерку Тухачевского были присущи глубокие таранные удары при быстром вводе в бой резервов (впоследствии Тухачевский выступил разработчиком теории глубокого боя), что приводило к истощению войск и разного рода неожиданностям, которые нечем было парировать. Этот подход получил развитие в концепции последовательных операций, при которой силы противника последовательно истощаются в следующих одно за другим сражениях. На практике Тухачевский реализовал эту концепцию в борьбе с колчаковскими войсками.

Последовательно проводимые операции составят как бы расчленения одной и той же операции, но рассредоточенные, в силу отступления противника на большом пространстве… Постоянное преследование и наседание, связанное с возрастающей дезорганизацией отступающего, чрезвычайно повышают дух войск наступающего, доводя его до состояния, способного на высокий героизм. Наоборот, у отступающего даже при условии сохранения дисциплины боеспособность постоянно уменьшается.

М.Н. Тухачевский. Вопросы высшего командования. М., 1924

Неоднократно предпринимались Тухачевским (и против белых, и против поляков), но не увенчивались успехом и попытки широкого окружения противника. Современники отмечали не только глубокий ум молодого советского полководца, но и его склонность к авантюрным предприятиям. В целом Тухачевский прекрасно понял природу Гражданской войны и научился добиваться успеха в ее условиях навязыванием своей воли противнику и активными наступательными действиями. В этом отношении его авантюризм порой благотворно влиял на результаты операций. При этом Тухачевский всегда опирался на высококвалифицированные штабные коллективы. Вопрос о полководческих способностях лично самого Тухачевского остается открытым. Неизвестно и то, как он мог бы себя проявить в качестве полководца на большой войне, кардинально отличавшейся от войны Гражданской.

Конец Гражданской войны ознаменовался для Тухачевского руководством ликвидацией Кронштадтского восстания и подавлением восстания тамбовских крестьян (при этом ограниченно применялись удушливые газы, но не в виде масштабных и уничтожающих все живое газобаллонных атак, как представляется по опыту Первой мировой войны, а в форме обстрелов химическими снарядами, широко применявшимися в Гражданскую войну как красными, так и белыми).

В ходе Гражданской войны и особенно после нее Тухачевский стал активно выступать на военно-научном поприще. Одна за другой выходят его книги «Война классов», «Маневр и артиллерия». И здесь он тесно сотрудничал с ведущими военно-научными кадрами страны. Так, его ближайшим сотрудником был известный военный ученый В.К. Триандафиллов. Углубленное знакомство Тухачевского с военно-научным миром связано с периодом его руководства Военной академией РККА.

Как сторонник стратегии сокрушения Тухачевский оппонировал известному военному ученому, бывшему генералу А.А. Свечину, выступавшему идеологом стратегии измора. В духе времени эта дискуссия обернулась травлей ученого, возглавленной Тухачевским. Расстрелянный «красный Бонапарт» отнюдь не чуждался травли своих оппонентов. Противником Тухачевского был и будущий Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников.

В ноябре 1935 г. Тухачевский стал Маршалом Советского Союза. В 1937 г. Тухачевский по ложному обвинению в подготовке военно-фашистского заговора против руководства СССР был арестован и расстрелян (реабилитирован в 1957 г.). Причиной репрессий стали амбиции Тухачевского, выходившие за должностные рамки, его несомненный авторитет, лидерство в высшем командном составе и многолетние тесные связи с другими высокопоставленными военачальниками, грозившие военным переворотом. При этом никаким иностранным шпионом он, конечно, не являлся.

Как справедливо отмечал знавший его А.И. Тодорский,

Тухачевскому не суждено было дожить до Великой Отечественной войны. Но Тухачевский вместе с ее героями громил фашистские армии. На врагов обрушилась техника, которую вместе с партией и народом строил Тухачевский. Солдаты и полководцы уничтожали неприятеля, опираясь на советское военное искусство, большой вклад в которое внес Тухачевский.

Ганин А.В., к.и.н., Институт славяноведения РАН

Источник

Михаил Николаевич Тухачевский (1893-1937): практик и теоретик войны

«Улица Московская» предлагает вниманию читателей перевод статьи Кристофера Макпаддена.
Фигура Михаила Николаевича Тухачевского привлекала меня с тех пор, как в возрасте 13 лет прочитал книгу воспоминаний о нем его соратников и друзей, изданную в 1967 г. Время от времени искал в отечественной литературе что-то новенькое про него.
В последние годы с развитием Интернета перенес свои поиски сюда. Наконец, не находя ничего принципиально нового, обратился к источникам на английском языке и обнаружил, что современные американские военные очень ценят Тухачевского, зачисляют его в зал славы полководцев и военных теоретиков всех времен.
Полагаю, что в нынешних условиях роста военно-политического противостояния между Россией и США, между Россией и Турцией, страной – членом блока НАТО, в условиях, когда Вооруженные Силы РФ принимают участие в боевых действиях на территории Сирии, стоит рассказать о том, за что американские военные ценят Тухачевского.
Во всяком случае американский взгляд на наследие Тухачевского как военного мыслителя дает понимание того, каким образом ВС США могут использовать его в борьбе против России.

Предисловие
Сунь Цзу в «Искусстве войны» писал: «Военачальник, который понимает войну, является властителем судеб народа».
Михаил Николаевич Тухачевский был военачальником как раз такого типа – и как личность, и как практик военного дела, и как человек, внёсший вклад в развитие военной теории. В этой статье рассматриваются все три его ипостаси.
Мы постараемся показать Тухачевского как офицера, обладавшего потрясающей способностью к теоретическому осмыслению практики ведения войны и предвидению современных форм войны на тактическом, стратегическом и оперативном уровнях.
Его военная доблесть и теоретические работы сильно повлияли на советское военное искусство в межвоенные годы, на советские операции на Восточном фронте против немцев и на развитие оперативного мышления на протяжении всех последующих десятилетий ХХ в. далеко за пределами Советского Союза.
Примечательно, что многие из оперативных идей, выдвинутые Тухачевским в его статье «О новом Полевом уставе РККА» (1936), нашли отражение в американской концепции воздушно-наземных операций, сформулированной в 1970-1980-е годы, и по сей день остаются основой американской военной доктрины.
Проявленная Тухачевским отвага и его вклад в военное искусство обеспечили ему широкое признание как теоретику ведения войны в ХХ в. Возможно, что историки будущих поколений будут ещё очень долго обнаруживать его влияние на развитие военного искусства.

Введение
Сегодня мало кто, за исключением, возможно, специалистов по военной и советской истории, слышал о советском военачальнике Михаиле Николаевиче Тухачевском. Даже те, кто изучает его биографию и пишет о нём, затрудняются дать точную характеристику этому историческому деятелю.
Шимон Наве утверждает, что некоторые коллеги Тухачевского считали его «очаровательным интеллектуалом, тонким и артистичным человеком, обладателем проницательного и творческого ума, поклонником западной цивилизации».
Но Наве отмечает, что другие характеризовали его как «князя тьмы, бонапартиста, Антихриста, антисемита, поклонника нацистов, мясника, воинствующего коммуниста, прагматика, романтичного монгола и настоящего Чингисхана».
Ричард Симпкин описывает Тухачевского столь же парадоксальным способом: «Одни видели в нём блистательного идеалиста безукоризненной честности, несколько остановившегося в своём развитии из-за суровых условий войны и семейных проблем». И тут же: «Некоторые описывали его как яркого оппортуниста, движимого стремлением безжалостно использовать в своих интересах идеи, людей и события».
Симпкин заключает, что, возможно, он был и тем, и другим одновременно, этакими «Джекиллом и Хайдом, находящимися в отношениях умелого сотрудничества; возможно, в этом был секрет и его успехов, и его падения». Вот эти последние слова об умелом сотрудничестве весьма проницательны как в свете его личной жизни, так и в свете его деятельности как военачальника и военного теоретика.
Чтобы понять вклад Тухачевского в развитие военного искусства, надо быть хорошо знакомым с различными разделами военной науки (тактикой, стратегией и оперативным искусством). Для простоты в этой статье мы будем использовать применяемые в современной американской армии определения тактики, стратегии и оперативного искусства.
Низший уровень – тактика – предполагает управление действиями отдельных солдат и воинских формирований вплоть до корпуса. Высший уровень – стратегия – предполагает управление войсками в масштабах всего театра военных действий и в целом вооружёнными силами государства.
Оперативное искусство – это мостик между тактикой и стратегией. Этот третий уровень военного искусства обособился в начале ХХ в., и Тухачевский внёс огромный вклад в его развитие. Он предполагает планирование, организацию и проведение военных кампаний, основных операций и сражений ради достижения стратегических целей.
Вопрос о том, когда и где зародилось оперативное искусство, является предметом многочасовых жарких споров между маститыми военными теоретиками и историками. Можно выделить четыре группы учёных, придерживающихся разных подходов к этой проблеме.
Первая группа полагает, что оперативное искусство столь же старо, как и само военное искусство, и восходит своими корнями к таким знаменитым полководцам древности, как Александр Великий и Чингисхан.
Другие относят его зарождение ко временам Наполеоновских войн и кампании 1864 г. под командованием Гранта.
Третьи считают, что своим происхождением оперативное искусство обязано таким советским военным мыслителям, как Свечин, Тухачевский и Триандафиллов.
Четвёртая группа считает, что оперативное искусство является результатом развития американской военной доктрины в 1970-е–1980-е годы, нашедшим отражение в идее воздушно-наземной операции из Армейского полевого устава.
Несмотря на то, что этот вопрос остаётся спорным, очевидно, что именно в трудах советских теоретиков межвоенного периода, и в том числе в работах Тухачевского, впервые чётко говорилось об оперативном искусстве. Так что зарождение теории оперативного искусства относится самое позднее к межвоенному периоду.
Тухачевский и другие теоретики того времени, мыслившие в том же направлении, явились первопроходцами новой теории. Они впервые сформулировали подходы к оперативному уровню военного искусства, разработали его терминологию, что оказало огромное влияние на развитие советского и в целом современного военного знания.

Военный теоретик
Изучая военно-теоретического наследие Тухачевского, можно увидеть, как его ясная концепция полностью встроена в контекст борьбы за мировую коммунистическую революцию.
В историографии существуют три подхода к анализу теоретических работ Тухачевского: периодизация, выхватывание отдельных фрагментов и поиск заимствований из его работ в трудах других авторов. У каждого из этих подходов есть свои достоинства, но ни один из них не в состоянии дать читателю целостное представление о концепции Тухачевского. После краткой характеристики каждого из этих подходов, автор объяснит свою методологию анализа.
Периодизация исходит из идеи, что работы Тухачевского являются производными от той деятельности, которой он занимался в момент их создания. Он действительно много писал и читал много лекций.
Практически каждый год своей службы в армии он издавал работу или готовил курс лекций. Но высказанные в его работах идеи невозможно сгруппировать по периодам.
В более чем дюжине основных работ, написанных за 17 лет, при всех различиях в их предмете, отмечается несколько важных сквозных идей.
Второй подход – это выхватывание исследователями отдельных фрагментов из разных работ. Они, таким образом, стремятся подчеркнуть основные идеи своих исследований.
Такой подход оправдан, если изучаются отдельные стороны жизни и творчества Тухачевского, но он, естественно, не позволяет оценить всю глубину и последовательность теоретического наследия Тухачевского.
Третий подход – поиск заимствований из его работ у других теоретиков – просто приписывает одному Тухачевскому то, что является результатом совместных усилий целого ряда учёных. Особенно часто так говорят о теории глубокой операции. Многие авторы утверждают, что создателем этой концепции был Тухачевский.
Но по иронии судьбы в 12 основных работах, вышедших из-под пера Тухачевского, нет сколько-нибудь обстоятельного описания этой теории. Такие исследователи приписывают Тухачевскому идеи таких советских мыслителей, как Иссерсон и Триандафиллов (которые гораздо больше занимались глубокой операцией).
Он, конечно, повлиял на этих и других теоретиков глубокой операции, но этого явно недостаточно для того, чтобы объявлять Тухачевского единственным автором этой концепции. Такой подход создаёт впечатление, что в центре внимания Тухачевского была именно теория глубокой операции. Он делает слишком большой акцент на этой теории, специально о которой Тухачевский писал очень мало, пренебрегая широтой и новизной его идей, охватывавших все три уровня военного искусства.
В целом все эти подходы рисуют нам Тухачевского просто как автора теории глубокой операции или кадрового армейского офицера, которого время от времени посещали озарения в области военного искусства. Это препятствует более правильному восприятию Тухачевского как профессионального военного, обладавшего способностью осмысливать и предвидеть эволюцию военного искусства и повлиявшего не только на развитие своей армии, но и на военную науку будущего.
Наши выводы основываются на анализе 12 его научных работ и лекционных курсов, написанных с 1920 по 1937 год. Это «Стратегия национальная и классовая» (1920), «Война клопов» (1924), «Вопросы высшего командования» (1924), «Вопросы современной стратегии» (1925), «Тактика и стратегия» (1926), «Война как проблема вооружённой борьбы» (1928), «Сражение и операция» (1929), «Предисловие к книге Дж.Фуллера «Реформация войны»» (1931), «Развитие вооружений и формы сражения» (1931), «Новые вопросы войны» (1931-32), «Развитие форм управления и контроля» (1934) и «О новом Полевом уставе РККА» (1936).
Всегда немногословный, но исчерпывающий и плотный текст этих работ показывает, что в понимании военного искусства Тухачевский далеко опередил своё время. Их изучение обещает интересные находки в области стратегического, оперативного и тактического уровней военного искусства и связанных с ними более мелких вопросов.
Во-первых, он действительно написал очень мало, по меньшей мере в своих основных работах, собственно о теории глубокой операции. Даже если собрать разные кусочки из его работ, то всё равно там мало говорится о глубокой операции.
Во-вторых, все вместе его работы охватывают все три уровня военного искусства, демонстрируя, что он не сосредоточивался только на оперативном искусстве, а обладал более широким и глубоким взглядом. Найти другого такого военачальника или теоретика трудно не только в межвоенном периоде, но и во всей истории военного искусства.
Третье наблюдение связано с ещё более редко встречающимся явлением: Тухачевский не просто пишет о трёх уровнях военного искусства, но и постоянно обращается к взаимодействию между по меньшей мере двумя из них, а то и тремя. Это значит, что он не только хорошо знал все три уровня военного искусства, но и обладал глубоким пониманием вопросов взаимодействия между ними.
В-четвёртых, он обращается к множеству подобных тем на каждом уровне военного искусства, чем демонстрирует цельность своей концепции и убеждённость в своей правоте. Можно предположить, что его военный гений был производной от отточенного практикой природного оперативного таланта, которым он обладал.
Стоит также отметить, что в его работах встречается по меньшей мере 35 постоянно повторяющихся тем. Девять из них относятся к стратегическому уровню, 11 – к оперативному, а 15 – к тактическому. В каждой работе рассматривается от 10 до 35 из них.
Первая работа «Стратегия национальная и классовая» (1920) затрагивает 12 из 35 тем; высшая точка – статья «О новом Полевом уставе РККА» (1936) – 18 из 35. Многие темы затрагиваются до 6 раз в этих 12 работах.
Наиболее часто обсуждаемый вопрос – это виды военных операций (8 раз). Реже всего он действительно пишет о глубокой операции. Он касается её лишь в одной своей работе – «Вопросы высшего командования».
Эти труды открывают перед нами офицера-провидца, который настойчиво обращается к осмыслению оперативного искусства как производной от всех трёх уровней военного искусства. Но это понимание прикрыто мантией политической идеологии и мировой революции.
В предисловии к «Новым вопросам войны» он писал: «Вполне возможно, что многим читателям покажется, что я тороплю события в этой книге, но это только иллюзия. Человек с трудом избавляется от привычного взгляда на вещи, но теоретическое исследование, основанное на техническом развитии и социалистической реконструкции, требует безотлагательного поиска новых форм».
Далее последует краткий обзор главных идей, основанный на целостном прочтении его работ. Он будет сопровождаться цитатами из них, призванными подчеркнуть глубину и последовательность идей Тухачевского. Он ушёл далеко за рамки теории глубокой операции.
Окончание
в следующем номере.

Источник