почему во франции так много арабов
Все за сегодня
Политика
Экономика
Наука
Война и ВПК
Общество
ИноБлоги
Подкасты
Мультимедиа
Религия
Франция и ислам: история взаимоотношений и движущие силы кризиса (NoonPost, Египет)
Президент Франции Эммануэль Макрон предупредил, что в стране проживает около 6 миллионов мусульман, назвав их «параллельным обществом», и что ислам переживает «кризис» во всем мире. А недавно он заявил о том, что Франция не откажется от «карикатур», оскорбляющих ислам и пророка Мухаммеда, что вне всякого сомнения демонстрирует степень нетерпимости французов ко всему, что связано со второй по популярности религией в стране. Французская исламофобия в основном проистекает из исторического опыта и старой политической фобии, заключающейся в том, что эта религия стремится стать французской. Об этом сообщил французский исследователь Винсент Гайер.
Заявления президента Франции в адрес ислама и мусульман не первые и не последние в своем роде, так что французский лидер будет продолжать поддерживать журнал Charlie Hebdo и его карикатуры. Политика Макрона была понятна с момента его прихода к власти. В 2018 году во время муниципальных выборов он заявил, что «часть общества хочет создать политический проект во имя ислама», назвав его «параллельным обществом», что, конечно же, является продолжением антимусульманской политики его предшественников — Николя Саркози и других французских лидеров.
Исторические отношения
Отношения между Францией и исламом имеют долгую историю. Они балансировали от открытого до скрытого конфликта и проходили через разные этапы, которые прямо или косвенно способствовали формированию основных особенностей их взаимоотношений, в первую очередь, через культурные, социальные и политические взгляды.
Чтобы понять французско-исламские отношения, нужно обратиться к истории и посмотреть на основные этапы их развития, что позволит определить хронологию событий и выявить основные факторы, влияющие на отношения европейской страны с исламом и мусульманами.
Неверно полагать, что присутствие мусульман во Франции связано с периодом обретения независимости арабских стран (иммиграция из Магриба). Мусульмане исторически присутствовали на территории европейских стран. Первый контакт между исламом и французскими землями произошел в начале VIII века (714 год), то есть спустя всего 3 года после завоевания Андалусии мусульманами.
Взаимоотношения исламского мира и Франции можно разделить на пять этапов:
1. Мусульмане вступили на французскую землю в начале II века по хиджре (714 год). Первыми, кто попал на землю франков, были представители мирных миссий. Они были посланы мусульманскими армиями на север Пиренейского полуострова после завоевания Андалусии.
Исламское вторжение на землю франков длилось более 250 лет, а именно с 719 по 972 годы. Мусульмане начали с Нарбонны, а закончили замком Ла-Гард-Френе. Они оставались в регионе Монпелье до XII века. Более того, мусульманские войска достигли окраин Парижа и взяли под контроль Нарбонну, Авиньон, Лион, Тулузу, Ниццу и Бордо.
2. В 1492 году пала Андалусия. Тогда произошли изменения в отношениях между мусульманами и Францией. Они начали сотрудничать на фоне общих интересов, в основном представленными во враждебном отношении к католической Испании.
3. Период османского владычества. В 1536 году король Франции Франциск I и османский султан Сулейман Великолепный заключили Франко-османский союз. Его называют «первым неидеологическим дипломатическим союзом такого рода между христианской и мусульманской империями». Благодаря ему Франция была защищена от амбиций короля Испании и императора Священной Римской империи Карла V. Кроме того, в этот период активно процветал культурный и научный обмен между двумя странами.
4. Отступление османов и кампания Бонапарта. Аннулирование соглашений, таких как Карловицкий мирный договор (1677 год), согласно которому турки уступили Венгрию Австрии. В 1774 году последовал Кючук-Кайнарджирский мир, по которому город Азов перешел под контроль России, а русские получили право иметь свой флот на Черном море.
5. Колониализм и независимость. Первые колониальные поползновения Франции в арабском и мусульманском мире начались после Наваринского сражения 1827 года — крупного морского сражения между соединенной эскадрой России, Англии и Франции, с одной стороны, и османо-алжиро-египетским флотом — с другой. Франция оккупировала Тунис в 1881 году, Марокко в 1912 году, Сирию и Ливан в 1920 году, а Алжир в 1930 году.
Контекст
Эксклюзивное интервью Макрона: «Мои слова были искажены» (Al Jazeera)
Die Welt: безграничная ярость исламского мира показывает, насколько он опасен
Le Monde: Макрон выступил с заявлением по поводу теракта в Ницце
France 3: карикатуры из «Шарли» на стенах гостиниц Тулузы и Монпелье
Франция не только эксплуатировала богатства арабских колоний, но и мобилизовала арабов в Первую мировую войну, в которой участвовали 173 тысяч алжирцев, 58 770 тунисцев и 25 тысяч марокканцев.
Можно сказать, что Первая мировая война способствовала иммиграции жителей Магриба во Францию. До нее количество марокканцев во Франции не превышало 15 тысяч человек. Во время войны 180 тысяч жителей Северной Африки прибыли во Францию, и многие из них остались там после окончания военных действий. Так начали формироваться первые арабские районы во Франции, такие как «Ла Гут д’Ор» и «Бегренелль» в Париже и «Винисио» в Лионе.
Арабы и мусульмане, особенно марокканцы, участвовали также во Второй мировой войне. Франция насильно вербовала арабов во французскую армию, пользуясь их нуждами и бедностью. В 1946-1954 годах она использовала арабов во время Первой Индокитайской войны, которая шла между французской колониальной администрацией и вьетнамскими прокоммунистическими силами во главе с Хо Ши Мином.
Секуляризм и исламофобия
Религиозные войны, раздиравшие общество в XVI веке, и кровавые гражданские войны, унесшие жизни миллионов французов во время борьбы католиков и протестантов, черная полоса во французской истории под названием «Восемь религиозных войн» (1562-1598 годы) и Французская революция (1789-1799 годы), которая привела к власти Наполеона Бонапарта породили элиту, враждебно настроенную к любому религиозному истеблишменту.
Франция приняла секуляризм как политическую и социальную стратегию, основанную на том фундаменте, что был заложен философам эпохи Просвещения — Жан-Жаком Руссо, Вольтером, Дидро и Монтескье. В 1905 году был принят закон о секуляризме, отделивший церковь от государства, а в 2004 году было провозглашено равенство всех религий.
Что касается «исламофобии», то она уходит корнями к французскому историку Алену Руссо. В 1910 году он сказал: «Народы западной христианской цивилизации всегда имели и будут иметь предубеждения против ислама, поскольку многие считают, что мусульмане — естественные и непримиримые враги христиан и европейцев, и что ислам отрицает существование других цивилизаций, поэтому от мусульман можно ожидать только варварства и подлости».
Термин «исламофобия» впервые появился в 1997 году. Британский исследовательский институт The Runnymede Trust впервые использовал его для того, чтобы охарактеризовать растущее чувство ненависти и страха по отношению к исламу и мусульманам. Он опубликовал исследование под названием «Исламофобия: вызов для всех нас», цель которого состояла в том, чтобы пролить свет на это явление. Кстати говоря, «исламофобия» усилилась после террористического акта в США 11 сентября 2001 года.
Таким образом, можно сказать, что «исламофобия» — это иностранный термин во французском языке, который «создавался» более 100 лет, в отличие от враждебности к исламу, укоренившейся во французской политике в результате исторической напряженности между Западом и исламским миром на протяжении последних веков.
Ассимиляция и замещение
Теории, выдвинутые французскими писателями и философами, были приняты на вооружение правящими элитами, ультраправыми и ультралевыми партиями.
Жизель Литтман говорит об «арабизации» Европы. Она родилась в Египте в еврейской семье. Литтман бежала из Каира в Великобританию после Суэцкого кризиса, а в 1960 году переехала в Швейцарию вместе со мужем-британцем.
Литтман пишет под псевдонимом Бат Йе’ор, что на иврите значит «дочь Нила». Во всех своих книгах она пишет о тайном заговоре. По ее словам, ЕС во главе с французской элитой намеревается продать Европу мусульманам в обмен на нефть.
Знаменитый французский философ Ален Финкелькраут в книге «Несчастная идентичность» пишет, что французская идентичность исчезает на фоне активного размножения мусульман, что представляет собой «опасность для республики».
Писатель Рено Камю — создатель теории Великого замещения, которая стала источником вдохновения для многих ультраправых партий во всем мире.
Французский писатель Мишель Уэльбек написал роман «Покорность», события которого происходят в 2022 году. В романе Франция предстает в образе раздробленной страны, в которой Мухаммад ибн Аббас, лидер организации «Мусульманское братство», во втором туре побеждает на президентских выборах лидера партии «Национальный фронт» Марин Ле Пен, получив поддержку как левых, так и правых партий.
Многие французские авторы негласно призывают к возрождению христианских ценностей, которые лежали в основе общеевропейской идеи.
Нежелание сближаться
Франция, которая выступает как защитница индивидуальных свобод, включая свободу вероисповедания, всегда боролась с мусульманами или теми, кто их поддерживает, чтобы не допустить усиления влияние ислама, которое, по ее мнению, нарушает самобытность страны. Имеется в виду христианство, которое изначально было центром конфликта.
То же самое относится к Морису Бюкаю, который умер в 1998 году. Он не смог рассказать о том, что исповедовал ислам, несмотря на наличие письменных свидетельств. Напомним, что широкую известность он получил как автор книги «Библия, Коран и наука». Кстати говоря, знаменитый французский ученый Жак-Ив Кусто также был мусульманином.
Недавно французский политик Максенс Баттей, победитель муниципальных выборов в Нуази-ле-Гран, объявил о принятии ислама. Со своей стороны, праворадикальная партия «Национальный фронт» во главе с Марин Ле Пен призвала заморозить его членство, чтобы предотвратить возможные выступления в поддержку ислама. Об этом сообщил Мишеля Шамбард, который признал, что многие члены партии, если не приняли ислам, то признают величие Священного Корана.
Макрон и фальшивые обещания
Президент Франции Эммануэль Макрон объявил о принятии закона против религиозного «сепаратизма», но на самом деле он говорит, что свободу вероисповедания нельзя реализовать, так как мусульмане предпринимают попытки построить социальные «гетто» и идеологические баррикады, угрожающие существованию Французской Республики. Более того, правительство Франции приравнивает ислам к джихадистским организациям и регрессивным тенденциям, чего даже нет в его родной среде (арабский и исламский мир).
Макрон лукавит, когда говорит, что ислам угрожает светской Франции. Его усилия направлены на восстановление разрушенных отношений между церковью и государством и возрождение христианского наследия и его политической роли. Таким образом, Франция усиливает культурно-светскую экстремистскую политику, отвергая исторические усилия французских мусульман по сохранению своей идентичности. Она поддерживает связи между государством и католической церковью, а также пытается защитить христиан на Востоке.
Этот парадокс побудил французские левые партии подвергнуть Макрона критике. Они обвинили его в нарушении закона от 1905 года, объявившего Францию светской республикой, то есть страной, где религия отделена от государства. Но эти голоса молчат, когда речь идет о французских мусульманах.
Это означает, что настоящий кризис кроется не в исламе, как утверждал Макрон, а в политическом и социальном кризисе, который переживает европейское государство. Оно отказывается признать ислам второй по популярности религией в стране, в отличие от других европейских государств, которые интегрировали мусульман в свои общества и социальные институты. Например, Великобритания разрешила носить хиджабы женщинам-полицейским.
Движущие силы кризиса
Имея представления об отношениях Франции и ислама, можно выделить основные движущие силы существующего кризиса:
Внутренний двигатель: он представлен идеологическим фактором и французским самосознанием, то есть превосходством белой расы и потребностью в контроле арабских народов, которые ранее были колонизированы французами. Французский политик Жюль Ферри (1832-1893) говорил: «Высшие расы должны приносить цивилизацию низшим расам».
С другой стороны, религия — одна из внутренних движущих сил кризиса, особенно в связи с ростом политиков, призывающих к возрождению христианства и предупреждающих об идеологической и духовной пустоте (борьба за идентичность в эпоху Саркози — 2009 год) из-за растущего числа мусульман во Франции. Таким образом, секуляризм стал средством маргинализации ислама и примирения с католицизмом, который был союзником Франции в колониальную эпоху.
Выборы во Франции также являются одним из основных двигателей кризиса, поэтому недавние заявления Макрона — это не что иное, как попытка привлечь правых избирателей перед президентскими выборами 2022 года. Макрон борется за президентское кресло с Марин Ле Пен, лидером ультраправой партии «Национальный фронт», которая радикально настроена к исламу. Это означает, что Макрон вынужден прибегнуть к враждебной риторике против ислама, чтобы получить голоса правых.
Статьи по теме
Charlie Hebdo: 59% французов поддерживают публикацию карикатур (Le Figaro)
Anadolu: Эрдоган обвинил Россию в нежелании мира в Сирии
Evrensel: радикальный исламист из Франции просит убежище у Эрдогана
Французский театр в Авиньоне: нападавший оказался нацистом (Türkiye)
Ален Финкелькраут: «Враг не прощает нам то, что мы такие, какие есть» (Le Figaro)
Французский социолог Винсент Гейссер заявил: «Сегодня мусульманин — это козел отпущения за провалы западной демократии. Мусульманин — безвинная жертва, которой можно пожертвовать, чтобы оправдать экономические и социальные проблемы Европы».
Также очевидно, что Макрон высказывается против ислама и мусульман для достижения стратегических целей. В частности, он хочет предотвратить мягкое проникновение Турции и Катара на французскую землю и создание там институтов, которые идут вразрез с французской культурной моделью.
С другой стороны, война, которую ведут французские политики против ислама, нацелена не на саму религию, а скорее на политический ислам как идеологическое движение, которое представляет угрозу. Кроме того, Париж от имени стран, противостоящих арабским революциям, таких как ОАЭ и Саудовская Аравия, стремится сохранить их существование в политическом смысле.
Об этом свидетельствуют отчеты, опубликованные на сайте Media Part, в которых говорится, что ОАЭ предоставило Франции 8 миллионов евро в 2017 году, что спасло «Национальный фронт» от экономического кризиса перед президентскими выборами.
Короче говоря, Франция никогда не выступала против ислама или мусульман. Нынешний кризис был создан в кулуарах Елисейского дворца по политическим соображениям, вызванных радикальными изменениями на геостратегической карте и появлением конкурирующих сил в регионе, который исторически находится под французским влиянием, а также снижением глобальной роли Франции. В прошлом она неоднократно сближалась с исламским миром (режимами), начиная с Наполеона, заявившего о принятии ислама ради подчинения Египта, до президента Франции Валери Жискара д’Эстена, который имел дружеские отношения с лидером иранской революции Имамом Хомейни. Кроме того, согласно признаниям наследного принца Саудовской Аравии, распространение ваххабизма было вызвано просьбой союзников во время «холодной войны», которые хотели предотвратить проникновение Советского Союза в арабские страны.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Арабский мир Франции
Арабский мир Франции.
( Эти краткие записки не имеют ничего общего с аналитическими изысканиями, просто мне захотелось немного осмыслить и высказать собственную точку зрения на мое окружение).
То, что сейчас происходит с Францией можно назвать понятием –колонизация, точнее сказать – арабизация или исламизация.
Французы, посыпав голову пеплом после войны в Алжире, в качестве реабилитации и, естественно, по экономическим причинам, пустили в свою страну всех желающих арабов и, тем самым, выпустили джина из кувшина.
Возможно, в надежде на то, что мощные культурные традиции, огромное историческое наследие, завоевания демократии, плоды современной цивилизации отшлифуют неотесанную арабскую массу, перемолов в порошок, слепят культурного труженника современной Европы. Но, не тут-то было!
Вспоминая историю и в частности мощнейшую египетскую цивилизацию, задумывались ли вы, а куда она подевалась? Почему завоеванный арабами в 7-м веке Египет превратился в традиционную мусульманскую страну? И только пирамиды и памятники эпохи фараонов напоминают нам о былом величии и славе.
Что же будет с Францией? Станет ли она вторым Египтом?
Действительно, впечатления приезжающих, да и мои собственные говорят о том, что на улицах все больше и больше встречаешь лиц арабско-негритянского происхождения. Не так давно я имела возможность проходить по центру Лиона. С ужасом я заметила, как, отыскивая нужный адрес и, попав в старинный квартал с узкими улочками в самом сердце Лиона, я ощущаю некоторую тревогу, т.к. все небольшое пространтво между домами занимали тусующаяся арабская молодежь и праздношатающиеся взрослые арабы- мужчины. Я помню, мне пришел в голову вопрос:» Что делают здесь эти люди в этом дорогом квартале города?» один из ответов я получила. Возвращаясь после встречи, я увидела женщину растерянно стоящую у разбитого окна своей машины.
Я работаю в ателье роз. Звучит красиво.
Действительно, когда я впервые услышала о такой возможности, я ни на минуту не сомневалась в том, что пойду работать. Розы! Это так романтично и приятно! Действительность оказалась куда более приземленной.
Предприятие переживает не лучшие времена, как впрочем и все предприятия Франции. Расчетливые бизнесмены спешат размещать энерго- и трудоемкие предприятия на территории Китая и других слаборазвитых стран, выбрасывая на улицу ежедневно большое колличество рабочих во Франции. Каждый день в новостях звучит информация о закрытии предприятия и на экране мелькаю обескураженные лица новоявленных безработных, которые столько лет (!) или всю жизнь (!) проработали на данном предприятии.
Когда-то Ренуар имел несколько предприятий, подобных этому, сейчас осталось одно единственное.
Чтобы представить ателье роз, достаточно представить себе алюминевый ангар напичканный ящиками, коробками и несколькими допотопными конвейерными линиями. В цехе, это больше подходит для ателье, стоит нескончаемый шум от работающих механизмов и царит неимоверная грязь. В зимний период еще и холод, т.к. многочисленные двери распахнуты всегда, а зимой во Франции нет-нет, да идет снег. Пол в цеху цементный.
Придя на запись вместе с Лесей, я была неприятно поражена этим видои и еще большим количеством шевелящихся и умотанных платками голов, здесь разрешается носить все. 95% работающих – арабы. Их них 80% арабские женщины. Энтузиазм мой после записи приостыл, но деваться было уже некуда, так я начила вместе с Лесей зимний сезон 2004 года.
Вспоминая сейчас мои впечатления от первого дня, я не могу себя не пожалеть. В то время у меня не было машины. Работа начиналась без четверти семь и чтобы добраться до нее, нужно было проделать 15 км от моего дома. Собственно это я делала каждый день в России, работая в в городе, а живя в пригороде, но у меня была машина.
Во Франции городской транспорт не является главным средством передвижения граждан. Еесли он и существует, то не частый, особенно это касается переферии. Поэтому, первый вопрос, который стоял на повестке дня: как добраться до Вильфранша?
В общем, он не далеко, всего 6км, но прямого автобуса нет.
Другого ответа – как велосипед, не существовало. Чтож, будем заодно и форму спортивную восстанавливать, сказала я себе и бодро встряхнула плечами.
Маршрут мой разбивался на три части. Сначала велосипед по трассе от дома моего до дома Леси, потом вместе с ней на городской автобус, потом пересадка на междугородный автобус, всего-то делов!
Практика внесла свои коррективы и утром, вернее темной ночью, когда я выехала, пошел ненавязчивый дождик. Подъезжая к Вильфраншу, я имела хлюпающие кроссовки и полностью вымоченные ноги. Сверху, слава Богу, я одела дождевик.
Итак, первый рубеж взят! Каких-то пол-часа, ничего, прорвемся! Пожалев меня, Леся мне дала свои кроссовки и мы отправились дальше автобусными путями. К моменту последней остановки, я почти отдохнула и восстановилась, оживленно болтая всю дорогу.
Вот и работа!
Вещи сложили в шкафчик, Леся предусмотрительно захватила маленький замочек. Позаботилась она и о рабочем халате для меня. Надо сказать, что с ней я всю дорогу ощущала себя как за каменной стеной, она была для меня в этот момент заботливой мамой, несмотря на разницу в возрасте в мою сторону. Она приносила мне горячий кофе, окутывала меня своим шарфом, да просто интересовалась «как ты?».
Итак, распределение постов заняло довольно много времени и здесь главенствующую роль занимала Малика.
Эта энергичная женщина, как я уже говорила, являлась второй фигурой после шефа ателье. Супервайзер по –английски, возможно распредитель работ по-русски.
Удивительно, но за два прошедших сезона, со мной она не перебросилась и парой слов, не высказала ни малейшего одобрения в мою сторону, хотя второй мой приход был оценен ею «повышением» по службе, я получила постоянный пост. К тому же, она выучила мое трудное для произношения имя – Светлана. Для многих французов буквосочетание «све», является вообще непроизносимым.
Наши отношения во втором сроке были толково-деловыми. Взяв на себя ответственнось проверять написанное в накладной, я мчалась к ней, находя ошибку. Иногда уточнала процесс, еще не ставший для меня до конца четким. И хоть лицо ее не выражала никаких чувст, я понимала, что бонусы мои растут.
Правда несколько раз я получала от нее выволочку. Первый раз за то, что вовремя не подлила воды в систему, создающую паровую баню, на который плавится воск, необходимый для консервации концов роз.
Второй раз за то, что неправильно отбраковала розы.
В обоих случаях замечания были справедливы, хотя и обидны и обидны еще по тому, что мне никто ничего предварительно не объяснял.
Заканчивая второй срок работы, на выходе из ателье отдавая свою картонку, я отдала и выданный мне секатор, по подпрыгнувшей брови Малики, я поняла, что этого она не ожидала. Многие просто не возвращают секаторы, уносят их с собой или бросают на месте. Прощание не заняло и пяти секунд.
Старослужащие быстро заняли свои посты, а мы, новобранцы, молча жались к друг друга, дожидаясь своей очереди. Наконец очередь дошла и до меня. Меня определили в самый угол, недалеко от распахнутых настеж ворот, приносящих февральский холод, а иногда и снежинки.
Именно здесь начинался процесс подготовки роз. Вытащенные из холодильника, в больщих связках, розы ложились на металлические столы, где их обрабатывали уже по одной, делая стандартную обрезку по длине и по количеству ветвей. В мою задачу входила маркировка разных сортов этикеткой.
Мне выдали дермантиновые тонкие перчатки и поставили с краю стола, дав в руки большой рулон этикеток.
В общем-то работа не трудная, но задача состояла в том, как правильно и быстро организовать этот процесс, так как скорость прилепливания этикетки никак не соответствовала скорости падения роз в мой ящик. На это, ни много не мало, ушла добрая половина дня.
Обработанные розы валились в мой ящик со всех сторон, иногда больно пронзая шипами через одежду мои руки. Дамы, работавшие со мной, не особо стремились аккуратно положить их в ящик, порой швыряли неглядя, только лишь по направлению.
Выданные перчатки оказались совсем неудобными для этой работы, пришлось их снять. Этикетки плохо клеились и периодически сваливались со стеблей.
Закусив губу, я тчетно пыталась найти правильные движения своих рук и тела. К концу первой половины дня я заработала массу заноз, многие из них кровоточили, легкую боль в спине, жуткое раздражение и усталость. После 4-х часов работы наступил долгожданный перерыв.
Обедали мы здесь же в цеху захваченным из дома обедом. Перерыв был довольно большой, но оставшийся промежуток в 3 часа я выдержала с большим трудом. Наконец прозвенел спасительный звонок, трудовой день закончился.
Первый автобус бесстыдно проскочил мимо нас, пришлось идти остановку, так как стоять было холодно, а следующий мог подойти только через 20 минут.
Наконец я дома у Леси, вновь натягиваю свои непросохшие кроссовки и в путь, на велосипеде.
Погода сжалилась надо мной при возвращении и, в относительном благополучии, не считая проносившихся мимо меня машин, окатывающих брызгами, ведь ехала я по трассе, около 6 вечера я вернулась домой.
Мой муж сидел у компьютера. Когда я зашла в бюро и он посмотрел на меня, он сказал только одно:» Боже, как ты устала!» И это была правда. Взглянув на себя в зеркало, я увидела, что даже кожа лица была уставшая, не говоря о моих бедных руках, ногах и прочих частях тела.
В общей сложности, в первый сезон я проработала месяц и две недели. За это время у меня появилась машина и я взохнула свободнее. Посты мои стремительно менялись: то я клею этикетки, то подаю по три розы мужчине, который с помощью специального станка связывает их, то я засовываю в мешочки завернутые в землю и бумагу розы, то вкладываю в картонные коробки уже упакованную в целофан готовую продукцию.
Я уже становлюсь профессионалом в некоторых операциях и, не без гордости замечаю, что многое у меня получается лучше других.
Главной составляющей всего производственного процесса является темп.
Когда-то я изучала капиталистический способ производства в курсе политэкономики. Преподаватели, с указания классиков марксизма-ленинизма, долбили нам о том, что на западе существует потогонный способ производства и достоянием социализма является свободный труд на благо Родины.
Я соглашусь, пожалуй действительно, способ производства потогонный, но как он эффективен с точки зрения производства!
Максимальная отдача на каждом посту, никаких перекуров, начало работы и окончание по звонку. На рабочем месте каждый должен находиться за пять минут до начала. И эти требования выполняются неукоснительно. Здесь нет кучкующихся и «соображающих» мужичков, ни от кого не несет перегаром, если кто-то и курит, то курит в процессе работы, не прекращая и не останавливая ее. Время работы каждого фиксируется пробитием специальной картонки с именем и номером и указанием времени начала и окончания трудового дня.
Поглядев на это со стороны, я очень хорошо понимаю, почему мы так надолго отстали от запада. Это не гимн капиталистическому производству, а оценка действительно достойных моментов.
Но, положа руку на сердце, скажу искренне, воспитанному и выросшему в советские времена человеку, коим я являюсь, ох как трудно вливаться в этот стремительно- слаженный поток.
Могу еще добавить: никогда и нигда в России я не работала с такой отдачей сил как здесь. У нас такое просто не принято. Да простят меня патриоты России!
Другим моментом является туалет. Нормальные унитазы, туалетная бумага, корзина для женского мусора. В умывальнике мыло, бумажные полотенца, огромный целофановый мешок, удобно подвешенный рядом с раковиной.
Каждый раз, посещая туалет, я задавала себе вопрос? Ну почему? Мимо корзины? Мимо унитаза? Мимо мешка? По-че-му? Господи, неужели это так трудно? Вспоминается профессор Преображенский из «Собачьего сердца» Булгакова.
Немного хочу рассказать о местах обитания арабов. Их картье ( фр. quartier) сразу можно отличить по внешнему виду. Впервые я побывала в таком районе в Париже еще в 2000 году. Мы с братом поехали к его другу в Сант-Дени. Сергей, мой брат, мне сказал:» Обрати внимание, как сейчас поменяется публика». Но первое, что я заметила – это разрисованные дома, заборы и любые пространства, на которых можно писать спреями. Среди рисунков значились и надписи, о их содержании можно только догадываться. Чистота и цветочные украшения улиц убывали, а когда мы зашли в супермаркет, точно такой же, в который я ходила в Булони у брата, то во всем магазине мы втроем были единственными европейцами. Я интуитивно почувствовала тревогу.
Вильям, приятель Сергея, рассказал, что машину от оставляет там, и указал место, а потом минут 10 идет пешком. У дома нельзя, разобьют и ограбят. Многоэтажка, лифт, знакомый запах мочи. Поднимаемся на какой-то этаж. Квартира Вильяма большая, полупустая и совсем, по моему мнению, не соответствует потребностям хозяина, он живет один. Вильям же с гордостью замечает, что платит за нее меньше, чем Сергей за крохотную квартирку в Булони.
В течении вечера, который мы проводим в его аппартаментах, несколько раз слышны резкие громкие звуки. Хозяин квартиры на мой вопрос отвечает:» Это высрелы, убили кого-нибудь наверно». Здесь это норма.
После этих слов мне захотелось поскорее вернуться в Булонь.
Возвращаясь к началу моих записей, я еще раз задаю себе вопрос: что ждет Францию в ближайшем будущем? Какие законы и порядки будут царить в этой пока еще цивилизованной стране? Ведь именно эти женщины и мужчины воспитывают будущее Франции. Именно их дети устраивают погромы машин ( в канун 2000 года в Париже было изуродовано около 4000 тысяч автомобилей), их дети сбиваются в банды, именно ими забиты все тюрьмы Франции.
Дай Бог этой изумительной стране перемолоть весь это хлам и дать достойный отпор хамству, бескультурию и серости! Я надеюсь, что те, от кого это зависит, найдут правильный выход из создавшейся ситуации. И это, по истине, гнилое вливание не даст произойти упадку одной из красивейших стран мира.
Вива Франция и да будет мир в нашем доме!
Отсылая сие записи моим знакомым, я получила несколько замечаний по-поводу малодоказуемости и неубедительности процесса, именуемого мною арабизация.
И, дескать, если французы нерелигиозны, то ничего плохого в этом нет, придут другие интересы.
Что правда, то правда!
Пришел канал «Пинк» для сексуальных меньшинст, а этих меньшинств, как оказалось, во Франции 3 милиона – 5%. Его открытие торжественно рекламировали по всем каналам, особенно старались государственные каналы, выпуская в эфир в роли рекламистов самых популярных артистов, ведущих популярных программ и, в частности, ведущих новостей. Учередителями же этого канала среди многих других так же является государственное телевидение.
Вот она новая альтернатива для молодежи. Я не религиозная святоша и ханжа, но у меня это по-прежнему вызывает стойкое отвращение. И скажите на милость, разве телевизионный канал не является орудием пропаганды образа жизни?
Вторым моментом, о котором я не упомянула, является захват заложников- журналистов в Ираке, которое было произведено в конце августа. Первым требованием террористов было – разрешение ношение хеджабов в школах.
А прецедентом явилось следующее:
Как известно, пытаясь защитить муниципальные школы от проникновения религиозной символики, в феврале этого года во Франции был принят закон, запрещающий ношение головных платков для мусульман, чалму – индусам, кипу – еврям, большие кресты- христианам. Все, кроме мусульман, это приняли как данность. Так как закон начинал действовать с сентября, с начала нового учебного года, то по Франции прокатилось недовольство мусульманского населения. Скажу честно, у меня нет сведений о наличии беспорядков по этому поводу, просто нет и все. Но то, что они были, в этом я не сомневаюсь. Согласна, в данном случае меня можно обвинить в предвзятости. Но тем не менее в новостях начала сентября были показаны кадры всречи учащихся администрацией школ, а сюжет о нескольких девушках, отказавшихся снять платки, был показан по нескольким каналам. И что интересно, обязательно шла добавка: с ними была проведена воспитательная беседа. Правда, о конечном результате не говорилось.
Другой респондент, знающий ситуацию как житель Франции мне сказала, что такая «остренькая»статья, опубликованная в СМИ может привести меня в зал правосудия или даже в тюрьму, за рассизм. О нет, вот туда то я точно не хочу!
Заканчивая поскриптум, я еще раз хочу сказать, все, что я здесь написала – это лично мое чувствование страны и присходящих в ней событий, мое видение и понимание.
И сделано это не от злого умысла, а от боли переживания за Францию.